Поэтому отворачиваюсь от широкоплечего шатена и продолжаю разглядывать дирижабль, благо он тоже может похвастаться красивой формой, габаритами и завитками украшений на борту.
– Хм, – выдаёт шатен.
Не реагирую, как и подобает леди. Если он чужак, перед которым надо притворяться, я веду себя правильно.
Отец, наконец, замечает его и быстро подходит. Взгляд жёсткий до мороза по коже.
– Капитан Лэв, мы отправляемся немедленно. – Отец подаёт мне локоть.
– Печать пограничного пропуска есть?
– Конечно. Среди вещей.
Только после этого капитан направляется к дирижаблю, а я склоняюсь к отцу:
– Что за печать?
– Мы будем пересекать границу, печать позволит пройти сквозь защитные чары.
– Зачем мы так торопились до закрытия дорог, если всё равно летим?
– Мы не успели, поэтому летим. И к самому месту поедем наземным транспортом: дирижабли слишком привлекают внимание.
– А как-нибудь быстрее нельзя? Телепортироваться там, например…
– Редкий маг может перенести кого-то ещё. Ты должна научиться волшебству и переносить себя сама.
– И как скоро я научусь? – Интересуюсь я, и отец смотрит на меня с подозрением. – Путешествовать в карете мне не понравилось, а на дирижаблях нельзя.
– Увы, нескоро. Сначала нужно хорошо освоить магию.
Какая жалость! Я-то надеялась быстренько научиться или прихватить какой-нибудь артефакт для путешествий и сбежать.
Под руку с отцом поднимаюсь по трапу в тесный коридор, подсвеченный магическими шариками. Странно видеть внутри летающего аппарата обои. Рёбра жёсткости, выступающие из потолка, оставляют надежду на то, что в случае столкновения с землёй гондола в лепёшку не разобьётся. Дополнительными рёбрами жёсткости служат дверные косяки и двери: по две с каждого бока и по одной в концах коридорчика.
Отец практически заталкивает меня в самую близкую к носу левую каюту. Она маленькая, с маленьким иллюминатором, не оставляющим надежды на побег через него, узкой койкой и сундуком, под и в которых не спрячешься, чтобы побег изобразить.
Возвращается отец через минуту, нажимает выпуклость в стене – это зажигает сферу под потолком – и бросает на койку пособие по этикету:
– Чтобы к утру всё знала.
Выйдя, запирает дверь. Мне всё меньше и меньше нравится его общество. Хотя, с другой стороны, если родной отец так со мной обращается, чего ждать от чужаков?
Кстати, о чужаках. Задёрнув шторку на иллюминаторе и прислонившись спиной к двери, наконец вытаскиваю из-за пояса платья записку Эрмила Хаста.
