Это были последние слова, которые Карл Гельвиг произнес своим сыновьям. Никогда не забудет Ганс этот вечер. Окно было широко открыто, и вечернее солнце посылало свои золотые лучи в комнату; в вершине огромного дуба зяблик пел свою вечернюю песню, отец был преисполнен мира и спокойствия, а в нем, Гансе, не было ничего, кроме безграничного разочарования.
Траубах поехал в Рейндорф и уладил там все дела. Когда люди услышали о смерти своего учителя, в школьном приходе все были глубоко опечалены. Жена лесничего с удовольствием бы поехала сама вместо мужа, потому что в лесу было много работы; но она была нужна дома: Ганс после возвращения с кладбища, где он молча, без слез стоял у могилы отца, окаменев от горя, вдруг дома упал в обморок. У него началась сильная нервная лихорадка. Врач сказал, что, должно быть, душевное потрясение было слишком для него велико. Вильгельм был страшно напуган. Что, если и брат покинет его! Его мучила тоска по родине. Все чаще он думал о доме, деревне, школе, Рейне, о площадках для игр и товарищах. Как он был счастлив, когда в кухне хлопотала старая Бабетта, которая всегда оставляла ему что-нибудь вкусненькое! Однажды он заговорил об этом с Конрадом. Тот понял его:
- Да, я это знаю, знаю, каково это! Здесь, конечно, намного красивее, чем было на равнине, где я жил вместе с отцом и матерью в бедной глиняной хижине - и все же я часто думаю, вот так бы и побежал в широкие степи, где летний ветер колышет траву, а в ней цветут тысячи цветов, где в болотах кричат птицы и квакают лягушки! Но потом я вновь начинаю думать о том, что однажды сказал мне твой отец: „Земля повсюду принадлежит Господу". А когда я снова загрустил, он мне записал стихотворение. Я хочу тебе прочитать его, я знаю его наизусть!
„Ты говоришь, что уехал на чужбину? О нет, о нет! Куда ты идешь - там тоже отчий дом, И ты принадлежишь Ему! С бесконечной любовью охраняет тебя Его око на темном пути. Его рука изо всех сил Поддерживает тебя на узкой тропинке!"
Постепенно Ганс выздоровел. Но как он изменился! Он превратился в серьезного бледного юношу, замкнутого и молчаливого, которому, казалось, было полностью безразлично, будет ли он ходить в школу в зибенбюргском городе или на Нижнем Рейне. По совету врача всю зиму он должен был оставаться дома, а перед Пасхой начать учиться.
Работа в поле и саду была закончена. Зима наступила рано. По вечерам люди уютно усаживались у теплой печки и слушали завывания ветра, гулявшего в ближайшем лесу и у стен домов, стук дождя и снега в оконные стекла.
