Потом он поднялся по темному переходу в жилую комнату. Этот переход соединял два дома - старый одноэтажный блокгауз, в котором сейчас располагалась лишь лавка и подсобное помещение, и новый скромный жилой домик. Отец Фрэнка построил его, как только его торговое дело более или менее встало на ноги.
Фрэнк - радостный и веселый - вошел в теплую жилую комнату.
- Добрый вечер, матушка! Ты меня уже ждешь?
Из большого жесткого кресла-качалки подняла к нему усталое лицо бледная женщина.
- Наконец-то, мой мальчик, - произнесла она приветливо. - Теперь мы сразу и поужинаем. Сказав это, она тяжело поднялась и медленно направилась к печи, как ходят больные, опасающиеся каждого неосторожного движения. Фрэнк тут же подвинул свой стул к столу и принялся накрывать. Ужин был готов. Выплеснувшийся кипяток шипел на керосинке. В печи все трещало и гудело, и маленькая комната наполнялась приятным теплом.
Взглянув сквозь щели деревянных ставней, Фрэнк смог разглядеть, что на улице все еще пышными хлопьями валил снег. Он с удовольствием освободился от своей куртки и стал устраиваться поудобнее.
- Представь себе, матушка, сегодня приходили несколько совершенно запуганных краснокожих, о племени которых я никогда ничего не слышал. Но они принесли такие меха, скажу я тебе! Подожди-ка, я их сейчас быстро принесу. Миллионеры из Нью-Йорка будут драться за них!
Он быстро вскочил и выбежал из дома. Мать даже не попыталась его удержать или напомнить ему о том, чтобы он закрыл за собой дверь. В комнату проник холодный воздух. Но мать так сильно радовалась рвению и уверенности сына, с которыми он, несмотря на свою молодость, заботился о пропитании семьи, что не обратила на это внимание.
Через несколько минут Фрэнк вернулся, отодвинул в сторону тарелки и разложил на столе несколько лисьих шкур. Они были блестящие, черные и пышные и, что особенно ценно, имели серебристый отлив.
-Ты чувствуешь, матушка, как они шелковисты и пушисты. Таких чудесных шкурок у нас еще никогда не было. При этом краснокожие совершенно не представляли себе их цены. Я мог бы обвести их вокруг пальца и положить в карман солидный барыш, если бы захотел.
Он положил меха на скамью и снова подсел к своей тарелке.
- Но ведь мой мальчик знает, что нечестно приобретенное добро не приносит счастья. - Да, конечно; об этом нет и речи.
Фрэнк с упоением запихнул в рот большой кусок мяса.
- Но ты знаешь, наши взгляды иной раз мешают торговле.
- Какие такие взгляды?
