— Тебе отдохнуть надо, Дарина. Путаные речи говоришь, — промолвил он и направился прочь.
Сумерки наступали быстро, и Яр добрался к логову уже впотьмах. По-осеннему яркая луна освещала спящий лес. Только он хотел выступить чистое место перед домом и обернуться человеком, как из бани показалась княжна. Волк замер.
Девушка неторопливо брела в сторону дома, красиво изогнув тонкий стан и удерживая на бедре корзину с чистым бельем. Светлые волосы серебрились в лунном свете. Унявшийся жар расцвел в теле опаляющим пламенем. Волк припал к земле и во все глаза следил, как Лана не спеша расправляет ткань под навесом. Каждое движение тонких рук, поворот головы, наклон — все сводило с ума. Иногда княжна зябко потирала плечи, вздрагивая от вечерней прохлады. И волк дрожал вместе с ней, жадно облизывая пересохшую пасть. Ох, он бы ее согрел, так согрел — себя бы не вспомнила… Но вот девушка закончила, поставила корзину на траву, и сладко потянулась, вскидывая руки за голову. Пахнул легкий ветер и его обдало запахом нежных весенних цветов.
Стрелой он выскочил на поляну, и обратился в человека. Завидев его, Лана вскрикнула и бросилась к дому. Напрасно. От волка бегать — только дразнить, все одно настигнет. Он перехватил ее у самой двери, прижал к стене и жадно впился в манящие губы. Вся усталость тела прошла, словно он и не был с волчицей. Но весна неумолимо исчезала, опять уступая место страху. И Яр торопился надышаться ею, лихорадочными ласками стараясь задержать хоть на секунду дольше. В полузабытьи губы сами шептали, упрашивали:
— Девочка моя, да что ж ты… что дрожишь, глупенькая. Не бойся, не надо… Ответь же мне, один разочек хоть ответь…
Рванул прохудившееся платье, вместе с сорочкой бросая их на землю. Ладони заскользили по обнаженной коже. Не обращая внимания на ее крики, подхватил под бедра и притиснул сильнее к стене. Все, край пришел. Если не возьмет ее — умом от желания повредится.
Голос сорвался, и Лана не могла уже более вымолвить ни слова. Сипела только, будто немая, бесполезно скребла обломанными ногтями по широким плечам. Спина больно терлась о шершавую стену, а оборотень, как безумный, продолжал давить ее своим весом. Она чувствовала хриплое дыхание над своим ухом, жадные, торопливые поцелуи по всему лицу. Мужчина то больно мял ее грудь, то вдруг начинал лизать шею, прихватывая у основания плеча зубами, словно хотел укусить. Твердая плоть терлась у ее лона, готовая вот-вот раскаленным стержнем пронзить ее тело и душу насквозь. И тут в ней что-то сломалось. Крохотная искорка надежды, которая не давала опустить руки, исчезла, оставляя после себя черную бездну отчаянья.
