Когда дыхание растворяется в снежной дымке, когда мир взрывается вспышка наслаждения, а сердце замирает неведомого раньше чувства. Когда точно осознаешь, что влюбиться и полюбить — это разные вещи. Когда готов баюкать родную снежную душу на волнах счастья.
Она приходит в себя не сразу — всё тело ватное, а голова звонко-пустая, но это приятно. Как будто ещё миг — и взлетишь.
Ленты исчезли. Она лежала на груди Эйда, а муж перебирал её волосы, изредка целуя в висок.
— Это всегда так… прекрасно? — спросила тихо, мечтая, чтобы момент никогда не кончался.
— Всегда между нами, — последовал негромкий ответ, — дело не в движениях тел. Механическая память. Удовлетворение сиюминутного желания. С тем, кого любишь, всё иначе. Все остальное обесценивается в один миг. Смотрю, тебе понравилось… — в голосе послышалась улыбка.
Снежный шелк волос Эйда расплескался по подушке, смешиваясь с её собственными. Попробуй-ка потом, вычеши чужую гриву!
— Да, — призналась, чувствуя, что щеки снова немного краснеют. В груди потеплело. Не одна она такая неправильная.
— Я ещё многое могу тебе показать, — шепнули на ухо, щекоча его дыханием. Захотелось потереться о него всем телом, подразнить, снова и снова видя в темнеющих глазах восхищение.
— Думаю, мы придем к взаимовыгодному соглашению, супруг мой, — мурлыкнула тихо в ответ и замерла, вдруг пораженная неожиданной мыслью.
— Что?
— А я… — уточнила, мучительно подбирая слова, — тоже смогу оборачиваться кошкой? А если кот с кошкой… ну… то котята будут?
В ответ раздался оглушительный смех. Ни разу не видела, как он смеется вот так. Грудь ходуном ходит. На лице — ни тени скуки. Смех — журчащая в проталинах вода по весне. В глазах расцвела знакомая по первой встрече бирюза вместо талого льда.
— Кот с кошкой… ахахаа-ааа… душа моя снежная, спасибо, что спросила у меня. Боюсь, потреплешь ты нервы нашим высоконаучным ледам в Академии…
В Академии? Томление резко сменилось интересом. Несмотря на то, кем она стала, Таша не ощущала никакого желания ходить снулой рыбиной с унылым лицом. Помнила о необходимости его держать, знала, что не должна никому показывать свою слабость, но не собиралась полностью играть по чужим правилам.
За всей суматохой последних трех дней она и думать забыла о своей мечте. Нет, та не исчезла, но словно на время отодвинулась в сторону, вытесненная невероятными впечатлениями. Их и до сих пор было сложно уложить в голове!
А теперь вспомнилась. Робость исчезла. Она не человек, она — ледяная. Такая же, как они. А сердце навсегда останется жить огонь матери. Пусть не магией. Её образом, её силой духа.
