Христопродавец
Долго неслись они, совсем замучив оленей, а наутро стали перебираться в Норвегию. Иван, не доверяясь пиратам и боясь быть ограбленным, ехал шагов пятьсот впереди на сильном олене-быке, а за ним тянулась райда с разбойниками и добычей. Вдруг на самом крутом месте задний олень споткнулся и вместе с санями и седоком полетел в пропасть, потащив за собою все остальные привязанные ремнями друг за друга кережи с их седоками. Полные отчаяния и ужаса крики огласили воздух. Адским хохотом отвечал злой дух из пропасти, а ему громко и бесконечно стало вторить насмешливое эхо гор.
Вздрогнул и оглянулся ехавший впереди Иван, видит: все разбойники вдруг пропали из вида. Повернул он оленя и бросился назад, но у обезумевшего от страха животного шерсть стала дыбом; закинув рога на шею и не слушаясь более хозяина, бросилось оно в сторону и как раз на том же месте сорвалось и полетело в пропасть. Долго летел вниз головой Иван и упал на что-то мягкое. На небе горели сполохи (северное сияние); при их свете увидел он, что лежит на куче своих разбитых и окровавленных спутников, а под ним шевелятся их руки и ноги, поднимаются головы и молят о помощи. Кругом целая стая волков с жадностью рвет еще живых. С алчностью накинулись ближайшие волки и на его, еще живого, оленя. Иван с силой отчаяния выхватил нож и, поражая бросавшихся на него волков, в ужасе кинулся стремглав по ущелью. Долго бежал он и очутился наконец в тундре. Кругом лес, посредине прогалина, а на ней большой, высоко и широко бьющий глубоко из земли ключ. Обрадовался ему Иван: изнывая от жажды, он вытащил из-за пазухи серебряную монастырскую чашу, зачерпнул ею воды и жадно поднес к губам. Но вода оказалась теплой, красной. Попробовал – кровь!.. С ужасом бросил он чашу в бассейн ручья, а она не тонет, стала на воде стоймя и сияет, как огненная, а внутри кровь горит, как рубин. Волосы поднялись у христопродавца. Хочет перекреститься – рука не двигается, повисла, как плеть. Но вот поднялся из ручья водяной столб и осторожно понес чашу к небу. Как солнце горела в воздухе святая чаша. Кругом сразу сделался светлый летний день, пока Сам Господь не протянул десницу и не взял чашу в Свое святое лоно. Тогда опять все померкло, сразу наступила темная ночь. С ревом обрушился вниз поднявшийся до неба водяной столб, охватил полумертвого Ивана, завертел и втянул в подземную пучину…
Такое вот предание осталось у саамов. И теперь в Норвегии где-то за Варангер-фиордом есть, говорят, бездонное озеро, воды которого до сих пор имеют красноватый цвет. Никто – ни человек, ни дикий олень – не пьет этой красноватой воды, а из середины озера поднимается большой желтоватый камень, имеющий форму чаши. Нет в этом озере рыбы, и не живут здесь птицы. Оно не замерзает и зимой. И будто бы только раз в году – на самое Рождество – прилетают к нему три белоснежных лебедя. Плавают в его воде, садятся на камень, затем поднимаются и исчезают из глаз.
