— Ну же, Лисичкина, хватит уже прикидываться Овечкиной. Возьми его, — подначивал Темнов, и я сделала решительный рывок.
Что подумал в это время Генрих, мне неведомо, но крыс выбросил навстречу хвост, и двадцатисантиметровый жуткий отросток меня коснулся.
— А-а-а! — заверещала я и рванула руку.
Это сработало как спусковой механизм: чудовище прыгнуло и тяпнуло меня за палец. Я затрясла рукой, подпрыгнув на одной, по нелепому стечению обстоятельств, больной ноге и заорала ещё громче, рухнув на пол.
Темнов, кажется, матерился, но это не точно. Он подлетел, захлопнул клетку, рывком поднял меня и кинул на диван. В этот момент в приёмную влетела Дарья Дмитриевна.
— Что случилось?! Кого убивают?! — взволнованно спросила.
— Она ненормальная! Бедного Генриха напугала до полусмерти!
Я напугала? Это Генрих «бедный»? Да Темнов сам ненормальный!
— Мне в больницу надо! Сорок уколов от бешенства делать! — напомнила я о том, как на самом деле обстоят дела, глотая слёзы.
— Это бедолаге Генриху надо делать уколы, чтобы от тебя не заразился!
— Кирочка, успокойся, — святая женщина Дарья протянула мне стакан воды и какую-то таблетку, — вот, это слабенькое успокоительное. Выпей и пойдём, промоем рану.
Её я послушалась, она тут одна адекватная, видимо. Обняв за плечи, секретарь Темнова завела меня в ту самую неприметную дверь, за которой, оказывается, скрывался санузел и прихожая с комнатой отдыха. А негодяй хорошо устроился!
Дарья Дмитриевна сунула мою пострадавшую руку под струю воды, промыла, а потом оглядела.
— А где укус, Кир? Или это другая рука? — озадаченно спросила она, и я тоже глянула на палец.
Магия! Никакой раны у меня не было. Генрих даже не прокусил кожу! Правду говорят: у страха глаза велики. Стало очень стыдно.
— Я просто панически боюсь крыс, мне показалось...
— Не оправдывайся. Я вот пауков так же боюсь, поэтому тебя понимаю. Налепим на палец пластырь для виду, — решительно отмела мои попытки себя обелить секретарь и провела несложную манипуляцию на здоровом пальце, становясь соучастницей обмана, и вывела в кабинет.
Темнов поджидал, сидя на краю стола, и я как бы случайно, с удовольствием продемонстрировала ему средний, обмотанный пластырем палец — брови босса сошлись на переносице, желваки заходили ходуном.
— Мне можно больше на стажировку не приходить? — с надеждой спросила я.
— И не мечтай, Лисичкина! В понедельник продолжишь знакомство с Генрихом, — отрезал мучитель.
Либо уже подействовала таблетка, либо привычка к неприятностям, но я лишь подумала о том, что понедельник — последний рабочий день, потом вечером корпоратив, во вторник мы отправимся на каникулы, а через две недели я вернусь на работу секретарём Алексея Александровича. Он в любом случае лучше, даже с гигиенической помадой и другими прихотями.
