— Тай, — голос Майера говорил ровно, как истинный китиарец. — Ты поддалась страху. Пошла на поводу у эмоций. Лучше помолчи, чтобы не наговорить такого, за что потом будет стыдно.
Да она с ним вообще разговаривать не будет!
Они промолчали минут десять, прежде чем Коллингейм вернулся с разбитым коммом Оуэна Бродски. Было заметно, что Алекс чувствует себя не в своей тарелке. Наверное, мучается угрызениями совести. Они вошли в лифт. Сквозь химический освежитель воздуха пробивался знакомый запах надежности и защищенности, укутывая и обволакивая. И Тайни ощутила мелкую дрожь в пальцах. Начался отходняк от адреналинового выброса. Эмоциональное напряжение последних дней помогало держаться. Но у человеческого организм есть свои пределы. У человеческой психики тоже. Роул исчерпала свои ресурсы: страха, гнева, сил… На место постоянной тревоги хлынули пустота и горечь потери. Груз неопределенности ссутулил плечи. Не хватало сейчас только расплакаться.
Она подняла взгляд на зеркальную стену. Отражение Коллингейма смотрело ей прямо в глаза. В этом взгляде не было снисходительности, как в первое время их совместного расследования. Не было восхищения, как на благотворительном вечере. Не было влечения, как у Коллингейма дома. И страха, как несколько минут назад. Казалось, Алекс пытался заглянуть ей в самую душу. Тайни наскребла последние капли решимости и встретила его нейтральной маской. Они по разные стороны баррикад. А запах — глупая иллюзия, как и то ощущение единства, которое ей смутно помнилось со времен дела Стоунбридж. Физиология. Элементарный рефлекс, "якорь", запечатленный в мозгу в момент, когда Алекс спас ее на корабле пиратов.
На сердце еще саднило, тело двигалось на автомате, но мозги уже начали работать. Тайни взглянула на себя словно со стороны. Ей казалось, она хорошо держится. А на деле была в состоянии перманентной истерики. Все выводы и поступки, которые представлялись логичными и оправданными, вдруг оказались образцом некомпетентности. Слава богу, она пришла в себя. Чувство опустошенности — не самая высокая цена за способность здраво мыслить.
Сев в аэрокар, Тайни настроила маршрут на отель, где остановилась. Тот самый, где жил Эмиль.
— Я не могу пустить вас в опечатанные номера, — произнес Коллингейм.
Цунами проходит, последствия остаются. За свою несдержанность Роул получила холодность со стороны Алекса.
— Я собираюсь пустить тебя в свой номер, — объяснила она.
