Раньше, когда магос жил там с семьѐй, дом ему даже нравился. Но находиться там в одиночестве оказалось совершенно невозможно, ночью здание становилось похоже на тюремную камеру. Большую, просторную, комфортную, но всѐ равно камеру. Из него хотелось немедленно сбежать куда глаза глядят, и не возвращаться хотя бы до утра.
Промучавшись после смерти брата почти год, Ракун просто сдал дом внаѐм, а сам перебрался в маленькую квартирку, состоящую всего из двух комнат и совсем уж крошечной кухни. Зато в ней не хотелось выть от тоски, и не бросались в глаза запертые двери пустующих спален.
Из слуг осталась только одна горничная, которая приходила раз в неделю, чтоб разгрести бардак, который Ракун успевал за это время сотворить. Хотя с появлением Нины бардака стало в разы меньше. И даже пол был всегда чистый.
Про пол магос знал совершенно точно, потому что как раз на нѐм он и лежал, в том самом месте, где возчика окончательно покинул энтузиазм. А Нина решила, что и так сойдѐт, и устроилась со своими схемами и лупой прямо на журнальном столике, мимоходом столкнув оттуда пачку писем, документов и проигнорированных приглашений на новогодние торжества.
Приглашений оказалось неожиданно много, хотя большинство из них были посланы чисто ради приличия: Ракун давно уже не относился к завсегдатаям подобных мероприятий. По молодости, конечно, захаживал — кадрить там девушек было легко и приятно. А сейчас-то что там делать? Чинно прогуливаться с постным лицом?
— Ещѐ одна попытка! — объявила Нина, кладя ладонь на грудь магоса. — Постарайся не дѐргаться!
— Ладно, — ответил тот, но сказать было легче, чем сделать.
Чары сработали резко, по мышцам словно ток пробежал. Ракун не просто дѐрнулся
— подскочил всем телом, врезался подбородком в лоб склонившейся над ним Нины, рухнул обратно и ещѐ некоторое время чувствовал, как все мышцы сокращаются сами по себе.
Зато комар наконец-то улетел.
— Просила же аккуратнее… — вздохнула Нина, потирая ушибленный лоб.
— Лучше бы предупредила, что оно так шарахнет, — буркнул магос. — Я думал, просто отпустит.
— Я тоже, — женщина развела руками. — Извини, проклятия — не мой конѐк. Они намного сложнее обычных схем, там недостаточно просто взломать, надо ещѐ реакцию организма жертвы учитывать.
— То есть всѐ-таки проклятие? — Ракун осторожно пошевелил руками, затем ногами и наконец, осмелев, сел.
— Ага. Не очень сложное, кстати. — Нина устроилась рядом, прямо на полу. — С чем другим я бы тебя сразу в больницу спровадила. А тут все необходимые арфактумы под рукой были, решила попробовать снять.
