– Не стоит искать подвоха, виконт. В противном случае, его можно с легкостью найти, - отшутилась Мэри, но в душе ей было совсем не до шуток.
Стоило ей только ступить на землю, как неприятности посыпались на нее, как из рога изобилия. Во что ввязал ее Людвиг Баттенберг? И почему он сам не рискнул отправиться на поиски папируса, имея и средства, и связи?
И чем больше Мэри думала об этом, тем сильнее становилась ее тревога. Не к добру все это. Совсем не к добру – и кобра, и коршун, и древний свиток.
Высокие каменные стены национального музея Порт-Саида манили под свои своды, обещая прохладу. Мэри укрылась в тени раскидистой пальмы, в то время, как Дидье вошел внутрь здания за разрешением на его посещение. Она окинула взглядом вход и территорию музея. У дверей стояли двое сонных часовых, которые разомлели под жарким солнцем и практически дремали, натянув козырьки своих фуражек на лицо и оперевшись на мраморные колонны, украшающие вход. Кроме подвешенных к поясу дубинок и карабина (одного на двоих) из оружия у них ничего не было. Опытный взгляд не заметил ни ножен, ни кобуры. Возле забора и вовсе не было никакой охраны.
Спустя пару минут из здания музея выбежал виконт. Он быстро проскочил мимо часовых и с улыбкой на лице поспешил к Мэри, радостно размахивая какой-то бумагой.
– Удалось! – Выкрикнул он, как только приблизился настолько, что она могла его слышать, – Я же говорил вам, мон ами, что удостоверение директора Каирского музея откроет перед нами любые двери!
– Прекрасно! – Мэри улыбнулась в ответ.
– И это несмотря на выходной день! – Де Бизьер явно напрашивался на комплимент.
– Вы просто чудо, дорогой виконт! – Она кокетливо улыбнулась и вызывающе посмотрела на него из-под пушистых ресниц.
Мужчина тут же подтянулся, задрал подбородок и расплылся в улыбке. «Влюбился, как пить дать!», - подумала про себя леди Бэнкс, и довольно ухмыльнулась. После утреннего происшествия она немного расслабилась, и, убедившись, что виконт ее ни в чем не подозревает, с новыми силами вернулась к роли обольстительницы.
Дидье вызывал у нее симпатию – недостаточно сильную, чтобы влюбиться, но достаточно ощутимую, чтобы желать прикоснуться к нему. Леди Бэнкс тряхнула плечами, чтобы сбросить с себя странное чувство оцепенения, охватившее ее в тот момент, когда нос уловил аромат его одеколона.
– Прошу, - он подставил ей руку и галантно выгнулся, буравя глазами ее точеную фигуру.
Охранники музея не удосужились даже повернуть головы в их сторону, продолжая дремать, как ни в чем не бывало.
