Прикусив губу, я оделась, расчесалась — Глебу нравились распущенные волосы, он любил их сжимать, удерживая мою голову, поэтому никаких хвостов и тем более пучков на затылке. Неброский макияж, и я готова к рабочему дню. Съев завтрак и почти не ощутив его вкуса, прихватила сумку, надела лодочки на высоком каблуке — тоже прихоть Глеба, — и поспешила выйти из квартиры. За полчаса добралась до офиса и в половину девятого уже сидела на рабочем месте, чувствуя, как знакомое напряжение скручивает внутренности в тугую спираль. Естественно, ещё никого не было, я находилась тут одна. Ну, почти: в кабинете Глеба горел свет, как я видела. И конечно, едва я включила компьютер, зазвонил телефон. Подавив внутреннюю дрожь, сглотнула вязкую слюну и подняла трубку.
— Лилечка, доброе утро, — мурлыкнул мой начальник. — Зайди, дорогая. Кофе позже принесёшь.
— Хорошо, Глеб Витальевич, — я научилась сдерживать эмоции и не дать им прорваться в ровный голос.
Только вот за этой дверью мне придётся их показать. Глеб не хотел просто трахать меня, как резиновую куклу, о нет. Ему нужна была отдача, и он, чёрт его дери, получал её. Всё осложнялось ещё и тем, что Самойский имел вполне привлекательную внешность, и если бы не его гнилое нутро, может, я бы и не возражала против положения любовницы шефа. В конце концов, служебные романы не редкость, и я знаю примеры, когда из них вырастали крепкие и настоящие чувства и отношения. Но только не в моём случае… К сожалению, против физиологии я ничего не могла сделать, а любовником Глеб был умелым и знал, как добиться от меня отклика. И от этого на душе становилось ещё тоскливее. Я ненавидела его, но регулярно получала оргазмы, и это был замкнутый круг.
Я вышла из-за стола и подошла к двери, чувствуя, как тело охватила дрожь, и уже непонятно, от чего: от предвкушения или от привычного отвращения. Причём не к Самойскому, а к самой себе, что не могу сопротивляться и приказать не реагировать на его ласки. Открыла, переступила порог и плотно закрыла, не забыв повернуть защёлку. Мой взгляд остановился на столе, уже приготовленном: монитор в стороне, письменный прибор тоже отодвинут, и полное отсутствие бумаг. Траходром подан, Лиля, и доброе утро, дорогая. Сам Глеб сидел в кресле, небрежно развалившись и повернувшись ко мне, и разглядывал меня с ленивой улыбкой хищника, знающего, что жертва никуда от него не денется.
— Подойди, Лиля, — мягким голосом скомандовал Глеб.
