— То есть?
— Полуальв сам выбирает, как ему жить: как альву или как человеку, — пояснила видунья.
— Что выбрали вы?
— Я пока не решила, — девушка кивнула, завершая разговор, и вернулась в конец обоза.
Не то, чтобы ей не понравились расспросы тарской княжны. Несмотря на смешанную кровь, Нимфириель никогда не чувствовала себя не такой, как другие. Рядом были любящие и понимающие близкие. Высокое положение деда и отца тоже ограждало от недоброжелателей и альвов, недружелюбно настроенных против полукровок…
Только в данный момент видунья почувствовала тревогу. Она раз за разом оглядывала окружающую местность, не замечая ничего подозрительного. Даже тёмная полоса леса на горизонте, куда убегала дорога, не беспокоила. Наоборот, сознание в ту сторону рвалось, как в убежище. Тревожил запад. Ехавшие рядом охранники переглянулись, когда альвийка дважды не ответила на их вопросы, и больше к ней не приставали. Нимфириель взволнованно поглядывала на заходящее солнце, непроизвольно замедляя ход лошади. И вдруг на девушку накатила такая волна вони, что она закашлялась. Мужчины непонимающе смотрели на Нимфириель. Она резко натянула поводья, через силу сдерживая рвоту, рот наполнился горькой слюной. Кобылка взвилась на задние ноги, и ехавшие рядом шарахнулись в стороны.
— Какого лешего? — чертыхнулся Радех, успокаивая свою лошадь.
Нимфириель спрыгнула на землю и, закрыв нос и рот рукавом, сделала несколько шагов на запад.
— Что случилось? — Волин нахмурился, не сводя глаз с встревоженной альвийки.
Та словно не слышала, вглядываясь в золотой горизонт.
— Ну? Чего стали? — к ним подъехал Володарович.
Дядька пожал плечами, показывая на Нимфириель. Девушка напряжённо посмотрела на колдуна:
— Ты ничего не чувствуешь?
Радомир вцепился взглядом в бледное лицо видуньи и, отбросив привычную неприязнь, прислушался к себе:
— Нет, вроде…
— Воняет.
— Что?
— Мертвечина, — пояснила девушка.
Колдун спешился и с противной ухмылкой на губах подошёл к альвийке:
— Хотелось бы мне, чтобы ты так смердела, померев вскорости.
Но Нимфириель никак не отреагировала на оскорбление, даже не схватилась за меч, как делала всегда при его приближении. И Радомир нахмурился: значит, случилось что-то серьёзное. Он видел, как видунья щурится, словно пытаясь заглянуть за горизонт.
— Погоня? — не вытерпел Волин, встревая в разговор.
— Нет, — девушка вздрогнула, — я чувствую погоню, как удар стрелы, а это не то… Ощущение липкое. Такое чувство, будто слепой руками ощупывает.
