– И то правда, – грустно согласился собеседник. – Считай, лет с семнадцати – только лагерь, марш или драка. Забыл уже, как родной дом выглядит. Однажды захотел родню вспомнить, так даже имен припомнить не смог… И куда мне теперь?
– Может все-таки домой, в Пруссию?
– Да. Хорошая перспектива. Разоренное поместье, голодные крестьяне и все. Да не ждет меня там никто. Похоронили еще лет пять назад, наследство разделили… Хоть бы кто-нибудь воевать начал – так ведь нет! Мир везде. Я уже в долги влезаю понемногу. Скоро пропью патент поручика да пойду разбойничать.
Он вновь опустил губу в кружку. Невеселые мысли о жизни, которая закончилась с последним выстрелом великой войны, вновь охватили его. Двадцать пять лет, и никому не нужен. Веселые дела. Просто животик надорвать от смеха. Все юношеские мечты разлетаются, как пух на ветру.
Старший собеседник тоже молчал, но какая-то идея буквально рвалась из него. Наконец он не выдержал:
– Аль, есть вариант!
– Да? – встрепенулся собеседник. – Какой? Америка?
– Ну, можно и об этом поговорить. Хотя я подумал о другом направлении. На востоке, за твоей Пруссией, есть Московия.
– Знаю. И что? Такая же нищета, как и дома.
– Не совсем. Там у меня есть знакомый. Ну, не совсем знакомый, но судьба сводила. Зовут Герман фон Штаден. У него еще предки перебрались в Московию. Их король собирает наемников для войны с поляками. Что-то они там не поделили. Сам Герман у них капитан, командует полком. Я могу написать ему письмо. А там…. Здесь-то у тебя совсем вариантов нет.
Ехать в далекое восточное королевство не хотелось страшно. Да и как ехать? Вот он я! Берите! Хотя… а что он теряет? Здесь ничего нет. А там хоть надежда. Вон, знакомец его бывшего капитана устроился как-то. Может и ему, поручику Альфреду фон Бейтону, улыбнется старуха Фортуна. Может не все, что намечталось одинокими ночами в родительском доме, окажется пустым.
– Ладно. Только давай ты напишешь письмо. Если ответ будет положительный, то я поеду.
– Будешь ждать?
– Буду. Делать-то нечего.
По дороге, петлявшей по лесу между деревьями, неторопливо двигалось несколько телег, крытых рогожей, из-под которой вылезали бердыши и дула пищалей, показывая совсем не мирный характер путешественников. Рядом с телегами вышагивали солдаты в серых суконных кафтанах, с тоской глядя на палящее июньское солнце в зените и с надеждой – на всадника, возглавлявшего этот невеселый караван. Всадник в сером кафтане из доброго сукна и легкой стальной кирасе, напротив, был собран, подтянут и с явным неодобрением бросал взгляды на унылые лица подчиненных. Тяжкий дух, идущий от болот, окружающих дорогу, жара и комары, облепляющие всякого идущего и едущего, не мешали всаднику. Точнее, он всем видом показывал, что на эти мелочи внимания не обращает. Следом за караваном пристроился еще один верховой, представлявший собой нечто среднее между бравым офицером и не вполне бравым подчиненным.
