«Не отвечай, Ник», - хрипло выдохнула она. Ее бедра покачивались, а руки тянулись ко мне. «Я сейчас вернусь», - сказал я, надеясь, что, возможно, он хочет чего-то, что можно отложить на несколько часов. Выглянув из окна авиалайнера на покрытые льдом вершины, я вспомнил, как холодно мне было, стоя голым и споря с Хоуком по телефону.
«Сейчас почти три тридцать», - начал он резким и серьезным тоном. «Вы можете легко успеть на шестичасовой рейс шаттла до Вашингтона».
Я отчаянно искал, что бы сказать, по какой-то логичной и разумной причине.
«Я не могу, шеф», - возразил я. «Невозможно. Я… я крашу свою кухню. Я в середине этого».
Это была веская причина, иначе была бы для кого-то еще. Об этом свидетельствовало красноречивое молчание на другом конце провода, а затем старый лис ответил сухим ядовитым голосом.
«N3, вы можете быть в процессе чего-то, но это не домашняя покраска», - осторожно сказал он. «Пойдемте, вы можете сделать лучше, чем это».
Я упал, и мне пришлось это отыграть. «Это была внезапная идея с моей стороны», - быстро сказал я. «Я не могу все вычистить, переодеться и сесть на шестичасовой самолет. Как насчет первого рейса завтра утром?»
«Завтра утром ты поедешь куда-нибудь в другое место», - твердо сказал он. «Я жду тебя к восьми, я предлагаю тебе сразу же застегнуть кисть и двигаться».
Телефон выключился, и я громко выругался. Старый канюк мог читать меня как книгу. Я вернулся к Донне. Она все еще лежала на кровати, ее спина все еще выгнута, губы приоткрыты, в ожидании.
«Одевайся», - сказал я. «Я отвезу тебя домой».
Ее глаза резко открылись, и она посмотрела на меня. Тучи промелькнули над серыми туманными глазами. Она села.
"Ты что, ненормальный ?" спросила она. "Кто, черт возьми, это говорил по телефону?"
Твоя мамаша », - сердито ответил я, надевая брюки. Это ее встряхнуло, но только на мгновение.
"Моя мать?" - недоверчиво повторила она. «Невозможно. Она все еще на концерте».
«Ладно, значит, это не твоя мать», - сказал я. «Но ты все еще идешь домой». Донна встала и практически влетела в свою одежду, ее лицо было плотно сжатым, а губы превратились в мрачную злобную линию. Я не винил ее. Она знала только, что я занимаюсь какой-то государственной работой, и я не собирался вдаваться в подробности. Я схватил свою сумку, всегда упакованную и готовую к работе, и высадил Донну в ее многоквартирном доме по дороге в Международный аэропорт Кеннеди.
«Спасибо», - язвительно сказала она, выходя из машины. «Передай от меня привет своему психиатру».
