— Меня сейчас вырвет, — миролюбиво сказал кто-то за столом.
Сильно опьяневший Девочки взял продолговатый девайс, усиливающий громкость голоса, и под музыку захрипел:
— Она верне-е-ется! Она верне-е-тся!
Люба одобрил инициативу уединиться: он уже достаточно отдохнул и утолил голод, и подумывал о том, что пора бы продолжить поиски; осталось только спросить у местных, где в поселении находится дом Мамы. Кольценосый казался ему самым доброжелательным, и Люба не сомневался, что они поймут друг друга.
Однако в комнатке ситуация внезапно вышла из-под контроля: закрыв дверь, человек стянул с бедер полотенце и вытянул губы трубочкой:
— Давай, Людовик. На коленки. Я тебя свергаю, аха-ха, — полубессвязно бормотал он. С ним было что-то не то: зрачки сузились до крохотной точки, взгляд остекленел. — Ух, какой у тебя рот рабочий!
Люба догадался, что кольценосый возбужден. Догадаться было несложно — в его сторону смотрел налитый кровью эрегированный член. Судя по жестам, человек намекал на то, что хочет получить оральные ласки. От него.
— Ну, чего стоим? Вставай, вставай, — кольценосый требовательно надавил на плечи.
И тут Любу прорвало.
Он редко злился. Очень редко. Его нужно было долго и целенаправленно доводить, чтобы вывести из равновесия, но предки с трудной задачей справились легко. Он мог закрыть глаза на то, что его дважды связывали, мог смириться с постоянными прикосновениями чужих, даже принудительную стрижку смог принять. Сам виноват, что попал сюда, да и предки — дикари, и что с них взять. Но молча и с улыбкой терпеть то, как его нагло принуждают к сексу, не получилось.
К тому же возбуждали Любу исключительно фемины.
В приступе ярости он со всей дури оттолкнул кольценосого — тот отлетел к двери, врезался в нее головой и вывалился наружу.
— Слышь, паскуда! Ты мне голову разбил! Пацаны, держи его! — истерично завизжал тот, поднимаясь с пола.
Трое человек с радостными и оживленными лицами повскакивали с мест и бросились к комнате. Люба, коря себя за несдержанность, стрелой метнулся к центру основного помещения: места для маневренности там было больше. Кто-то напрыгнул на него со спины и тут же с воем отпрыгнул от мощного удара локтем в бок.
"Хищники, хищники, это просто хищники", — мысленно Люба пытался расчеловечить образ нападающих, чтобы было проще обороняться. Толпа, уже не такая веселая, надвигалась; он схватил со стола бокал и зашвырнул в нее. Следом еще один, и еще; поднялся невообразимый грохот; кто-то из фемин визжал.
