— Пожалуйста, не трогай меня... И не шевелись.
— Как скажешь. — Хрипловато шепчет он и послушно опускает руки.
Я направляю его член в себя и насаживаюсь, до боли прикусывая губы. Опускаюсь до упора, чувствуя, как он целиком заполняет меня. Вверх-вниз... Вверх-вниз... В голове мутится от желания, искрами рассыпающегося по коже. Плевать на то, что будет завтра. Мне ни о чем не хочется думать, лишь чувствовать... Его налитую плоть в себе и рваное дыхание, касающееся изгиба шеи. Слышать... Бесстыдные, влажные шлёпки разгоряченных тел.
Бессовестно двигаюсь на парне, как знойная всадница, объезжающая коня.
Прежде чем закрыть глаза и отдаться втягивающему меня, словно в водоворот, наслаждению, я встречаюсь со взглядом Макса: остекленевшим, потухшим, утратившим живой блеск.
Я слишком далеко зашла, чтобы раздумывать над причиной. Меня захлёстывает блаженство: лёгкие, как утренний штиль, ручейки сливаются в разрушительное цунами. Оно наполняет меня до краев, а потом водопадом срывается в пропасть...
— А-ах! — кричу, впиваясь напряженными пальцами в плечи парня, и бессильно падаю на его грудь. Украдкой, как воришка, вдыхаю запах его мягких кудрявых волос, нарушая собственный запрет.
Покачиваюсь на волнах стихающего, сладостного удовольствия, беспомощно хватая воздух ртом. Мне хорошо... Так хорошо, что не хочется отпускать его, отлипать от твёрдой, тяжело вздымающейся груди, мягкой челки, щекочущей висок.
— Ты закончила, Ди?
Его резкий, металлический голос вырывает меня из забытья.
— Да... Теперь ты. — Переводя дыхание, бормочу я.
Макс обвивает мои бёдра руками и брезгливо стаскивает, как приставшую пиявку. Сладостный туман рассеивается, и на меня каменной плитой обрушивается понимание — Макс не сделал ни одного движения навстречу. Позволял мне бессовестно пользоваться его телом, беспрекословно выполняя приказ не шевелиться...
Меня сотрясает крупная дрожь, когда его жесткие пальцы сжимаются на моих плечах и небрежно отодвигают в сторону. Максим рвано дышит, стягивает презерватив с каменного члена и сжимает его в кулаке. Надевает боксёры, застегивает ремень... Я не понимаю, что происходит. Он пытается казаться невозмутимым, утирает пот со лба, словно стряхивает возбуждение...
— Чего уставилась, Ди? Разрядка была нужна тебе, обо мне речи не было! — взгляд его глаз полощет, как стальной клинок.
— А... ты... я же не против. Послушай, ведь... — потираю плечи, на секунду задержавшись взглядом на своём платье: оно мятое и липнет к спине. Чувствую себя такой же: мятой, потной, использованной, несмотря на то, что несколькими минутами ранее скакала на мужике, как умалишенная.
