Он ждёт меня возле входа, держа в руках рожки с мороженым. Высокий, стройный, как скульптура древнегреческого Аполлона, он выделяется из толпы ростом и внешностью, притягивает магнитом взгляды проходящих мимо девиц. Ветер играет его длинной волнистой челкой, мягко обласкивает лицо, а я ловлю себя на мысли, что завидую невидимому шалуну, без спроса касающемуся МОЕГО парня.
— Привет, — здороваюсь я, изо всех сил стараясь выглядеть непринуждённо. — Это мне? — протягиваю руку к вафельному рожку.
— Тебе. Прости, наверное, надо было спросить... Может, ты сидишь на диете или... — улыбается Макс, а я таю от его улыбки, как это чертово мороженое.
— Не сижу. Я ведьма. В смысле ем, что хочу и не поправляюсь. — Произношу таким тоном, будто это является моей заслугой.
— Идём? — Макс кивает в сторону тенистых аллей парка, тянущихся вдоль пруда.
Наши неторопливые шаги заглушаются визгом колёс, проносящихся мимо самокатов и велосипедов, топотом копыт пони, катающих детей, чужими голосами, смехом, музыкой, орущей из открытых кафешек...
Я облизываю мороженое, со скучающим видом посматривая на окружающую суету.
— Диана, давай свернём сюда. — Громко, перекрикивая разномастный гул, произносит Макс и тянет меня за руку. — Здесь нам никто не помешает.
Ого, вечер становится интереснее! «Чему не помешает?» — на моих губах застывает вопрос. Задать его прямо я не решаюсь.
Тропинка сворачивает в сторону ипподрома, оставляя позади посторонние шумы. Здесь и вправду так тихо, что я слышу, как ломаются ветки под подошвами туфель.
— Расскажи о себе, Диана. Чем ты занимаешься? — важно спрашивает Макс, смачно облизывая ванильное мороженое.
— Хм... А ты разве не знаешь? И вообще... какое это имеет значение? Тебе не все равно? — в моем голосе звучат нотки вины и неуверенности.
Ответ под стать вопросу. Он, правда, думает, что я разоткровенничаюсь перед ним? Считает, что обладает правом лезть мне в душу? Только за то, что из бесчисленного количества свободных самцов я выбрала его? Черт...
— А впрочем, все равно, ты права. — Сухо произносит он, вытягивая меня из потока уничижительных мыслей. — Пойдём, я хочу показать тебе кое-что.
Твёрдые, сухие пальцы парня сжимаются на моей холодной ладошке и легонько тянут к большому, огороженному низким заборчиком, полю.
Прохладный августовский ветер мягко обдувает разгоряченные щеки, пока Макс ведёт меня в сторону смотровой площадки, укрывающейся в тени дубов. Прикосновение его руки пробуждает дрожь и слабость. Они, как неразумные, встрепенувшиеся птенцы, жадно открывают клюв в надежде получить ещё немного ласки... Боже, кажется, Макс чувствует, как я трясусь.
