Даня что-то недовольно бурчит, уходит в дом чтобы умыться, я же пребываю в хорошем расположении духа и не могу поверить что у меня будет дочь. Маленькая кроха с длинными волосиками. Такая же красивая как и ее отец. Хотя нет, как ее мать!
Остаток вечера проходит без происшествий, но я делаю вид что все ещё зла на Кравцова, поэтому игнорирую его. Он пытается загладить ситуацию, виновато смотрит на меня, раскаивается.
Все как-то слишком хорошо. Даже не вериться. Разве так бывает?
Плохое всегда подкрадывается неожиданно. Только расслабишься, начнешь строить планы на жизнь, мечтать, только-только наладится все, бах — и летит к чертям.
Пока Даня на работе, мы с ним целыми днями переписываемся, пытаясь выбрать имя для дочери. Все имена кажутся прекрасными ровно до того момента, когда дело доходит до собственного ребенка. Тогда начинаешь в каждом искать недостатки. Слишком сладкое, слишком пацанское, слишком длинное. А так звали модель, которую я ненавидела всей душой!
— Мне кажется, что свидетельство о рождении мы в лучшем случае через год сможем оформить, потому что мне ничего уже не нравится! — ворчу я, не в силах уснуть.
— Назовем тогда Сашка. Или Женька. Раз все девчачьи имена перебрали, то можно и унисекс рассмотреть, — смеется в ответ Даня, не отнимая руку от моего живота. Малышка активно пинается ножкой, заставляя в такие моменты нас задерживать от восторга дыхание.
И вот все вроде бы хорошо, у нас с Кравцовым наступило полное взаимопонимание. Поцелуйчики, обнимашки, нежности, от которых стошнило бы даже самого отъявленного романтика, а потом вдруг что-то пошло не так.
Настроение Дани начало меняться после очередного визита к доктору. Я отстаю в наборе веса, и Даня злится. Или волнуется. Из-за того, что всю дорогу до дома он молча сжимает руль, не понять.
А во время ужина он ставит передо мной пасту с курицей, салат, булочку и сырную нарезку и говорит:
— Пока не съешь все — из кухни не выйдешь. — Скрещивает руки на груди и глядит на меня недовольным взглядом.
— Да я за день столько не ем, — возмущаюсь, отодвигая от себя тарелку.
— Именно поэтому наша дочь не добирает в весе. Если ты думаешь что я все это время не замечал, как ты ковырялась вилкой в тарелке, создавая видимость того, что ешь, то должен тебя расстроить: я давно просек твою фишку. Так ещё анорексички делают, Мила.
— Бред, — утверждаю я, сама же с силой сжимаю пальцами край столешницы. Бесит.
— Ты будешь есть то, что я сказал! Взяла в руки вилку и вперёд! — Его глаза полыхают гневом, а я не могу понять, чего он так завелся.
