Тимофей
На похоронах тетушки Эльвиры собралось много людей. При всём, как мне тогда казалось, не слишком большом обаянии её характера, стало ясно, тётушку любили и ценили очень многие.
К нам с братом и сестрой, как к близким родственникам, подходили мужчины в черных костюмах, женщины в темных платьях и говорили о том, сколько сделала для них Эльвира Платонова, и как они ей благодарны. Это было удивительно, как много она сделала для других, но только для меня.
И снова я почувствовал себя виноватым. В том, что сам себя ограничил от семьи, сбежал и не пытался вернуться. А ведь здесь, с ними, возможно, всё было бы по-другому. Возможно, жизнь моя не была бы такой паршивой как в Северном.
Именно здесь, на похоронах я снова почувствовал, что мы — семья. И не нужно бежать от родных людей, чего бы ты ни совершил. Нужно просто посмотреть в глаза своей вине, принять её и попросить прошения. Но не бежать, не вычеркивать по-глупому столько лет из жизни.
Кто же знал? Тогда всё виделось иначе. Иногда всё становятся очевидным слишком поздно. Надеюсь, не для меня, и не в этот раз.
На кладбище, когда священник читал молитвенную речь над гробом, по ту сторону могилы я заметил девушку, что смотрела на меня грустным взглядом.
Не может быть! Я узнал её, в тот же момент. В строгом платье чёрного цвета, в черных туфельках. Её песочного цвета волосы гладко причёсаны. Милое личико, сощуренный в моём направлении взгляд. Рядом с ней стоял, теперь уже официальный жених Ольги — Владимир Зацепкин.
Странно. Девушка держала его под руку и как будто пряталась за него. Изредка выглядывала из-за его плеча, и порой казалось, что взгляд её даже сердитый.
Первые минуты, когда увидел её, я не мог понять, что она делает тут, и почему держит за руку Зацепкина? Но неожиданно быстро и остро пришла мысль, которая заставила забыть и про кладбище и про тётю, и про всех остальных.
