Чуть раньше.
Тарантино выехал из гаража. Жигули “четверка” самого незапоминающегося вида и цвета. Номера, само собой, не фальшивые. Просто владельца давно нет, выписанная у несуществующего нотариуса доверенность нигде не засвечена… Если что, Тарантино с легкой душой бросит лайбу…
На гонорар он купит таких десять.
На гонорар за фильм, в котором не хватает актера…
Город стоял на болоте.
Но этот район – особенно. Когда-то сюда, на окружавшие деревушку Купчино болота, ездили стрелять уток. Относительно недавно, еще после войны… После Великой Войны.
Город рос исполинской, дающей метастазы опухолью – и подмял и поглотил болота. Ревели грузовики, вываливая кучи всякой дряни – дрянь тонула в бездонной прорве, – сверху сыпали новую – тонула и она. Что-то должно было кончиться раньше… Кончились болота – дерьма в Петровом граде хватало. Поверху размазали хороший грунт, – и потянулись вверх, и вытянулись кирпичные и блочные коробки.
Вселяйтесь.
Живите.
Но у болот был бойцовский характер.
Сквозь все и несмотря на все они рвались наверх, И – незастроенные промежутки домов, запланированные как скверики с ровно подстриженной травкой, – исподволь, незаметно обретали болотный вид. Вода пока не хлюпала, но – сначала пролезла и задавила все жесткая болотная трава. Потом тростник – сперва редкий, – все гуще и гуще. Наконец – кусты, невысокие, но густые болотные кусты.
Все возвращалось на круги своя.
Можно было охотиться.
Как раз к такому пустырю-болоту и примыкал безлюдный школьный стадион, где перебрасывались летающей тарелкой папа с сыном. Примыкал вплотную: кончалось футбольное поле – начинались кусты.
Папа кидал тарелку с ленцой.
С неохотой.
Позицию Тарантино занял удобную. Срезал две мешающие ветви – и видел все. А его не видели. Мужик с сонным видом и мальчик – уж точно.
Мальчик, кстати, вроде подходит… Перекрасить в брюнета и…
Но папа прилип к нему прочно… Проклятие… Это может стать третьим за сегодня местом, где ничего не обломится… Загодя и заботливо присмотренным местом. Больше просчитанных точек у него не было.
Да уйдите же, козлы, и пусть придет другой мальчишка, которого никто до вечера не хватится… Бля, свечку поставлю, если здесь выгорит…
Неизвестно, кому сулил Тарантино свечку, он и сам не знал точно, в церкви не бывал сроду…
Но кто-то его услышал…
Папе было тошно.
Папа был не жив и не мертв. Глаза его спали. Надо было что-то делать. После десяти минут изматывающей игры он принял волевое решение. Сказал несколько слов сыну и отправился куда-то целеустремленным шагом. Но медленным. Бывает и так…
