– Да-а? Некоторое? А ты не напомнишь, дорогой друг, когда ты получил у меня аванс?
Тарантино вздохнул. Напоминать о грустном не хотелось. И он объявил решительно:
– Завтра подберу типаж, послезавтра начну съемки…
Невозможно работать, когда художника так вот подгоняют. Ладно, фильм дошел до стадии, на которой даже малейшее портретное сходство не требуется. Достаточно найти мальчишку с подходящей фигуркой и ростом…
Разговор имел место в кафе, в отдельном кабинете. Многие завсегдатаи невинной с виду забегаловки на окраине огромного города и не знали о существовании сего помещения. Розово-пастельный интерьер, видак, широченный ди-ван-траходром – гнездышко любви. Но птенчики отсюда выпархивали совсем другие.
…Уходя, Тарантино подошел к приткнувшемуся у дверей бару. К стойке был подвешен фрагмент скелета – костяк руки. Тарантино пожал потемневшие мослы. На ощупь они напоминали пластиковый муляж – не важно, ритуал есть ритуал. На удачу.
Завтра она понадобится.
Менты тормознули их неожиданно. Прохор выругался. Славка сжался в комочек, став маленьким и незаметным. Ваня бережно положил футляр с “Везерби” на сиденье и вылез из джипа. Прохор – за ним.
Вот так. Это не просто рутинная проверка на дорогах. Майор Мельничук собственной персоной. И персона эта чем-то неприятно озабочена. Чем-то даже взволнована – Ваня встречался с Мельничуком в четвертый раз и сделал вывод, что лучшим индикатором майорского настроения является его окруженная порослью рыжих волос лысина.
Сейчас лысина отливала в лучах закатного солнца фиолетовым – признак самый неблагоприятный.
– Куда следуете, молодые люди? – поинтересовался майор казенным голосом. Как будто не знал, куда и зачем они ездят.
– Следуем на стадион завода “Луч”, на стрельбище, товарищ майор, – в тон ему отрапортовал Ваня.
Хотя сам внутренне напрягся – что-то у ментов стряслось. Необычное и неприятное. Ни на простой, ни на усиленный патруль ДПС задержавшие их не походили. Две легковушки, вокруг роятся люди в брониках и с укороченными автоматами. Второй джип, пытавшийся мирно-незаметно проскочить мимо, – остановлен. Чуть поодаль от легковушек – микроавтобус. Тоже, надо понимать, не пустой. И – на сладкое – сам майор Мельничук.
Похоже на операцию. Неужели против них?
Прохор на эти тонкости не обращал внимания – медленно и молча наливался злостью. Колер лица начинал соперничать с майорской лысиной-индикатором. Ваня предостерегающе сжал его локоть – сильно, даже сильнее, чем хотел. Прохор дернулся.
