Уставшая официантка, потирая правый глаз, подошла к нам и приняла заказ, состоящий из двух чашек кофе и чизкейка. Не густо, но и этим можно было временно утолить голод.
— Ну, — упершись локтями о столешницу и положив подбородок на переплетенные пальцы рук, вопросительно посмотрела на меня Натали, — я слушаю. Где ты пропадала все это время? Я вся извелась, между прочим! И мама тоже распереживалась.
— Я не помню, — рассеяно проговорила. — Надеялась, что ты объяснишь, что произошло. Я помню лишь, как какой-то мужчина спас меня, ворвавшись в квартиру. И все.
Подруга напряглась, откинулась на железную и жутко неудобную спинку стула, склонила голову на бок. И стала постукивать кончиками пальцев по столу. Этот жест показался знакомым. Только вот я ни разу не видела, чтобы девушка так делала. А вот кое-кто другой…
Кто? Вот еще один вопрос, на который я не знала ответа.
— Что значит, не помнишь? — Глаза Наты стали медленно расширяться.
— Не смотри так. — Я передернула плечами. — Я не знаю, что делала всю неделю. Будто кто-то вырвал ее из моей памяти.
— Ты шутишь? — выдохнула одногруппница.
— Нет, — я нахмурилась. — Разве похоже, чтобы я шутила?
— Действительно, подобное поведение тебе не свойственно. — Подруга в задумчивости стала водить указательным пальцем по нижней губе. — После того, как мы пришли в кафе, и я отлучилась в туалет, я больше тебя не видела. Вышла в зал, а тебя нет. И вещи с тобой. Вот и подумала, что ты куда-то слиняла, пока я прихорашивалась.
— А потом? — видя, что мой «источник информации» замолк, пролепетала, внутренне холодея.
— А потом я начала тебе названивать. Но телефон был отключен, — развела руками Наташа, чуть было не смахнув со стола чашку. Официант уже выставил все, что мы заказали на столешницу и ушел. — Звонила каждый день, утром, днем и вечером. Иногда и ночью. Все бесполезно. Абонент не абонент.
— Что же произошло?
Руки мелко дрожали, и я сложила их на груди, стараясь таким образом утихомирить непослушные конечности. Как ни пыталась успокоиться, ничего не получалось. Дрожь усиливалась, переходя на ноги.
— Это я у тебя хотела спросить. И, судя по всему, ты и сама понятия об этом не имеешь.
Покачала головой. Как это жутко, не знать, что происходило с тобой. День, неделя, год… Чем длиннее промежуток времени, тем сильнее страх.
— Твой отец, — продолжила тем временем свой рассказ подруга, — и пальцем о палец не ударил. Мы с мамой приходили к тебе, он не открывал. Говорил, что ему плевать на то, с кем ты и где загуляла. Если вернешься домой с брюхом, выгонит на улицу.
