— Я тебе сейчас таблетки принесу, выпей и постарайся уснуть!
Помог приподняться, поддержал стакан, потом опять поправил плед, подкатил к дивану маленький столик, поставил на на него стакан с водой и, вздохнув, сказал:
— Поспи!
Лена прикрыла глаза и, уже начиная задремывать, нащупала какой-то квадратик на пледе. Потянула — ценник:
— Надо же, у Ерохина все новое, удивительно! — последнее, что подумалось ей, и заснула.
Не видела Лена, как осторожно подходил к ней Ерохин, напряженно вглядывался в её измученное лицо, вздыхал, опять уходил, что-то делал в ванной, на кухне, опять подходил к ней, бережно убирал непослушные прядки волос с лица и вздыхал.
Позвонила дочка:
— Пап, привет! С наступающим, пусть в новом году сбудется твоя главная мечта, ну и не главные тоже!
— Спасибо, дочь!
— Пап, — у ребенка стал встревоженным голос, — пап, я что-то мамульке дозвониться не могу, волноваться уже начала.
— Мамулька твоя ногу подвернула, получилось приличное растяжение какой-то второй степени.
— А ты откуда знаешь?
— Да у нас тут ледяной дождь случился, обледенело все, деревья как стеклянные, под ногами катушка жуткая, мама твоя с работы припозднилась — еле шла по катушке-то, нога подвернулась, упала и все такое. Я мимо ехал, в травмпункте были, рентген сделали, сейчас спит в комнате. Не въехать к вам туда, на вашу Михевскую горку.
— И что? Перелома точно нет?
— Нет, нет, я тебе когда-нибудь врал? После всего?
— Пап, — дочка помолчала, — ты только на неё не дави! И не ругайтесь! Завтра же Новый год!
И воскликнула:
— Йес!! Это вы вместе его встретите?
— Получается — да, завтра минус десять, катушка никуда не денется, ей категорически два-три дня только до туалета и велено доходить, второго в больницу поедем.
— И как она скакала на одной ножке, небось, вся умучилась.
— Дочь, я что, слабак?
— На руках носил? — захихикала Катька.
— Да! Она такая худенькая, легкая!
— Ой, правда, она же раньше в теле была.
— Погоди-ка, дочь?
Ерохин прислушался, из комнаты слабо позвали:
— Ерохин?
— Во, проснулась, поговоришь как раз с ней.
Немного порозовевшая после сна, Лена выглядела повеселее, Ерохин протянул ей телефон:
— Дочь наша волнуется!
— Мам, мам, как ты?
— Да сейчас полегче, поначалу была дикая боль!
— Мам, папка сказал, у вас там жуть, катушка страшная?
— Да!
— Мам, ты не вредничай, побудь у него пока, он прав, на нашу горку точно не влезешь.
— Побуду, дочь, не хотелось бы, но тут и до больницы недалеко, если не в тягость получусь.
