— Если что-то выплывет, и мое имя начнут трепать…
Потом люди добрые намекнули, погуливает мальчик, резвится. Разборки устраивать не по мне, сказала — вещи собрать и вон!
На коленях стоял, просил прощения, клялся-божился, лукавый, типа, попутал, спровоцировали его, «Не виноватая я, он сам пришел!» Попритих, с Толиком вот подружился. Ерохин твой мне понравился — толковый, серьезный мужик, опять же в машинах разбирается на раз. Бодунов постоянно в разговоре его упоминал, думала, на самом деле друзья. Как же! Когда все случилось… я не ты — соплями давиться не буду, нашла эту шлюшку, прижать её оказалось на раз, ну и услышала историю о том, как страшила-оглобля, которую никто не брал в жены, окрутила мальчика, чуть ли не шантажом на себе женила — он побоялся против идти, как же, зам прокурора. И несчастный-то он, и нет тепла в доме, и спать со мной противно, и прочее, прочее. Про капельки вытрясла из нее кой что, прежде чем прижать козлину, решила с Толиком поговорить. — Она опять замолчала.
— Хотелось тебе по башке настучать, зеленый, полудохлый, под капельницей, а жена любимая даже слышать про него не желает — как же, обида, измена, подлец! А что его крупно подставили, в голову не пришло ни разу?
— Но зачем такое надо было?
— Завидно стало, как это у Ерохина чуть что: «Мои девчонки, моя Ленуська!», а у него оглобля. Да и почему-то уверовал, подосрёт, извини, другое слово подобрать не могу, он вам, ты в одночасье в его утешениях нуждаться станешь!
— Ка-ак? — удивилась Лена.
— Молча, как! Мальчик согласен был сопли твои утирать, тем более, в случае развода половину имущества отсудишь, и ему возле тебя не хило станет поживать!
Регина просто наотмашь била Лену своими словами.
— Просчитался он, несколько факторов не учел — меня, Виквику и Катюшку. Про меня подумал — не захочу скандала, разведусь по-тихому, Катюшка — ребенок, кто с ней станет считаться, маманя — старая, из ума выжила.
Лена круглыми глазами смотрела на неё:
— Боже мой? А я один раз только его и видела, шла никакая, заявление на развод относила, он мне по дороге попался, в кафетерий звал, что-то там говорил, я, честно, не слышала — своя обида в голове крутилась, да и мерзко было его видеть, стояла перед глазами та картина в баньке. Помнится, сказала только — видеть его не хочу!
— Катюха ваша как тигр сражалась за вас, он несколько раз к вам домой до этого приходил, пытался поговорить-утешить, она не пускала, вежливо говорила, тебя нет, и тут же дверь захлопывала. Вот, озлобила мужика, а тут я добавила, развели нас без звука, за пару дней — использовала, каюсь, свое служебное положение. Вещички собрала, выставила на площадку, даже разговаривать не пожелала. Как он разорялся на площадке, да подзабыл, что в доме камеры имеются, запись с них мне Лешка Артемьев мгновенно сделал. Мальчики знакомые в ОВД по моей просьбе вышли на изготовителя этих капелек, ухватились за ниточку, клубочек и размотали. Много чего там оказалось, да ещё и малолетки две, любвеобильные, вот и поехал мальчик смазливый по этапу, за капельки и растление малолетних. Вот так, Лен, все и было!
