, обивку из искусственной кожи обдирают и пускают на футляры для боеприпасов, батарею приспосабливают для солнечной зарядки. (Новая инструкция от главнокомандующих предписывает погребать, а не сжигать захваченные полицейские машины. Чтобы, когда понадобится, они могли воскреснуть.) Может, мне написать пьесу — «Хватай винтовку, Ганди»? Или меня линчуют?
Мы шагаем в кромешной темноте и в гробовом молчании. Я — единственная, кто пользуется фонариком: я направляю его вниз, так что вижу в этом кружке света только босые пятки товарища Камлы в её протертых черных чаппалах, которые подсказывают мне, куда именно следует ступать. Груза на ней в 10 раз больше, чем на мне. Рюкзак, ружьё, огромный мешок с продуктами на голове, один из здоровенных кухонных котлов и две наплечные сумки, битком набитые овощами. Мешок у неё на голове сохраняет столь безупречное равновесие, что она карабкается по склонам и сыпучим скальным тропам, даже не прикасаясь к нему. Она — просто чудо. Переход оказывается довольно долгим. Я благодарна за урок истории ещё и потому, что он подарил моим ногам почти целый день отдыха. Это одна из прекраснейших вещей на свете — шагать ночью по лесу.
И это мне предстоит делать ночь за ночью.
Мы отправляемся на празднование столетия восстания Бхумкал — оно состоялось в 1910 году, когда койа взбунтовались против британцев. «Бхумкал» означает «землетрясение». По словам товарища Раджу, люди идут по нескольку дней, собираясь на эти празднования. Значит, лес сейчас полон движущихся людей. Праздник отмечается по всех секторах ДК. У нас особые привилегии. Ведь с нами вместе идет товарищ Ленг, церемониймейстер. На языке гонди «Ленг» означает «голос». Товарищ Ленг — рослый мужчина средних лет из Андхра-Прадеша, коллега легендарного и всеми любимого певца и поэта Гадара, основавшего в 1972 году радикальную культурную организацию Джан Натья Манч (ДНМ). Со временем ДНМ официально вошла в ГНВ и в Андхра-Прадеше привлекала публику десятками тысяч.
Товарищ Ленг вступил в неё в 1977 году и сам стал знаменитым певцом. Он жил в Андхре во времена жесточайших репрессий, когда каждый день кто-нибудь из друзей погибал в «столкновениях». Его самого однажды подняла с больничной койки женщина-полицейский, переодетая врачом. Его привезли в лес неподалеку от Варангала на «столкновение». Но, по счастью, об этом узнал Гадар и сумел поднять тревогу. В 1998 году, когда ГНВ решила создать культурную организацию в ДК, товарищу Ленгу поручили возглавить Четна Натья Манч. И вот он здесь, шагает рядом со мной, одетый почему-то в оливково-зелёную рубашку и малиновые пижамные штаны с розовыми зайчиками. «Сейчас в ЧНМ состоит 10 тысяч человек,— сообщил он мне.— У нас в репертуаре 500 песен — на хинди, гонди, чхаттисгархи и халби. Мы издали книжку со 140 нашими песнями. Все сочиняют песни». В первый раз, когда я с ним разговаривала, он произвёл впечатление очень серьёзного человека, настоящего однодума. Но спустя несколько дней, когда все сидели у костра, он, одетый всё в ту же пижаму, рассказал нам об одном очень успешном, известном кинорежиссере-телугу (своём друге), который всегда сам играет роль наксалита в собственных фильмах. «Я его спрашиваю,— рассказывал товарищ Ленг на хинди с приятным акцентом телугу,— с чего это ты взял, что наксалиты всегда вот такие?» И он ловко изобразил карикатурную фигурку сгорбленного, высоко шагающего, затравленного человека, выскакивающего из леса с АК‑47. Мы все покатились со смеху.
