Пролог
АРТУР
13 лет
Я уставился на огонь.
Пламя поднималось все выше и выше, ползло вверх по каменной трубе. Я чувствовал обжигающий жар на лбу и щеках, ощущал, как начинают гореть брови. Я наклонился еще ближе, мне нужно было узнать, каково это, когда пламя касается кожи.
Мне хотелось знать, что они чувствовали, когда горели заживо, попав в огненную ловушку. Я протянул руку, почти касаясь пальцами огня. Свет яркого пламени отражался в моих очках. Все, что я мог видеть — аура оранжевого, красного и желтого цветов. Кожу начало жечь, когда я почти коснулся пламени, почувствовал запах жженых волос, но придвигался все ближе и ближе.
— Артур! — кто-то потянул меня за плечо, заставляя сесть обратно в старое плетеное кресло. — Какого черта, сынок?
Отец присел передо мной на корточки. Я посмотрел на него, но краем глаза все еще видел, как пламя манит меня ближе.
— Какого черта ты делаешь? — он слегка встряхнул меня за плечи, потом взял мою пульсирующую от ожога руку. Место, которым я почти коснулся огня, было ярко-красным. — Господи, Артур! Посмотри на свою руку!
— Я хотел узнать, что они чувствовали, — сказал я, глядя на свою покрасневшую и покрытую пузырями кожу.
Отец встал и пошел на кухню. Когда он вернулся, в руках у него был пакет с замороженным горошком. Он прижал его к моей ладони. Было чертовски больно, но я бы ни за что не сказал ему об этом. Мне было все равно больно или нет.
Я хотел, чтобы было больно.
— Держи так, — сказал отец, затем подошел к ведру с водой, стоявшему рядом с огнем, и вылил ее в бушующее пламя. Огонь мгновенно угас, шипящий звук заполнил помещение, и черный дым поднялся вверх по трубе. Я смотрел, как темнота уносится прочь. Но тьма в моем сердце и голове никуда не делась.
Я мысленно видел наш загородный дом. Точнее то, что от него осталось: только обгоревшие кирпичи, обуглившееся деревяшки... и зубы моей мамы и младшей сестры. Тела сгорели дотла. Огонь пожирал их плоть, словно демон из глубин ада.
Папа снова присел на корточки и взял меня за подбородок. Я встретился с ним взглядом.
— Я знаю, что это тяжело, сынок. Ты потерял свою маму, ты потерял Перл. — Я подумал о маме и сестре. Перл раздражала меня. Она таскалась за нами по пятам, за мной и моими друзьями. Всегда хотела быть в моей комнате, в моей гребаной жизни. Она была всего на год младше меня, но все равно была моей младшей сестренкой. Я всегда защищал ее. Я всегда должен был это делать. Но, в конце концов, я не выполнил этого. Когда она нуждалась во мне больше всего.
