Монстр продолжил:
— Ты досадил нам слишком сильно. Убил моих собратьев. За это придется расплатиться.
— Смотрю, не всех еще убил, — прозвучало в ответ. — Ты больно ловко новую дрянь призываешь. Но, не переживай, я уничтожу всех. И тебя тоже.
Грили оскалил желтые зубищи, на всякий случай отступил к краю круга. Подай Моа хоть намек на движение — толпа верных подчиненных приготовилась мгновенно поглотить вожака и упрятать за собственные спины. Даже ценой собственных жизней.
— Не достанешь, охотник. Нас слишком много, а тебя слишком мало. И ты уязвим. Из-за нее.
Има вздрогнула, сообразив, что речь о ней. Нет! Не будет она спутнику обузой. Пусть этот хвостатый урод не думает! Девушка собрала в ладони всю свою силу, наблюдая, как от напряжения расходится вновь старая рана — укус мертвяка. Из всего, что залечено наскоро магией и скрепляется ею, можно выбрать истраченную силу…
— Не запугивай, пасторский питомец, — мрачно ухмыльнулся Моа.
Вожак растянул пасть во всю ширь и хрипло закаркал. В этом скрипучем, пронзительном звуке сложно было опознать смех.
— Думаешь, это я служу пастору? Нет, это он служит мне. Преподобный просто незаменим для охоты — чтобы успокаивать и подманивать глупых людишек. Чтобы они из деревень слишком быстро не разбегались.
— Так пастор Илай — твой пленник?
— Нет, компаньон. У каждого из нас своя выгода. Мне — наслаждение плодами охоты. Старому человечишке — звонкие монеты за отпевание покойников.
— Так вы поэтому не пожирали тела? Чтобы пастору было кого отпеть? — нахмурился лич.
— Это была его доля от общей добычи. В охоте за живыми людишками, ведь, не мясо главное! Гораздо приятнее выпивать их агонию и боль. Поглощать их предсмертный ужас!
Фазанохвостый снова засмеялся, в этот раз похоже на лай.
— Ах ты, гад! — не выдержала пораженная Има. — Мы до тебя доберемся! За все ответишь! За все людские мучения!
Ответом вожака стал свист — душераздирающе резкая, бьющая по слуху трель на высоких тонах. Звук вышел откуда-то из-под капюшона попоны, и девушка припомнила, что подумала тогда, при последней встрече, на пастора, а свистел-то, получается, сам фазанохвостый. Он не подходил близко, и было не разобрать, кто там кому свистит, а теперь, вот, все ясно!
Кольцо врагов дрогнуло…
… и вдруг рассыпалось!
Ровное построение сменилось сиюминутным хаосом. Пасти раскрылись со всех сторон — кажется, даже сверху. В воздух наплыл из раззявленных глоток смрад от того, что еще не переварилось в бездонных желудках. Меч Моа снова обратился крылом и засверкал в воздухе стремительно, на секунды оставляя в бархатной толще тьмы световые узорчатые следы. Има подхватывала их и, как плетьми, хлестала по врагам. Летели в стороны искры, запаливали сальную шерсть.
