− Эй, капитан! Ну что, будем набивать «Горгоне» брюхо? Шлюпки на подходе, прикажешь открыть трюмы? − боцман Стив Райфл, или Кожаная Смерть, как его окрестило пиратское братство, стоял, сцепив на груди волосатые руки, и выжидающе смотрел на Коллинза. Морской тесак турецким полумесяцем терся о его мускулистую ляжку.
− Сколько тебе потребуется на погрузку, сынок? − капитан высморкался за борт.
− Я тебе не сынок, мать твою…
− А ты мне не дружок, Кожаный, чтоб вспоминать мою мать… Редкие друзья не говорят мне «сэр». Запомни, пуле тесно в этой штуковине, − старик преспокойно положил татуированную кисть на рукоять пистолета. − Хватит вонять, боцман, ты не ответил на вопрос: сколько потребуется на погрузку?
− Сутки, сэр, при такой волне и тумане, − пощерившись на шумливую от птицы бухту, выдавил наконец тот.
− О'кей. Но ни часу больше. Так и передай лентяям. Русские в любое время могут начать потрошить нас. − Гелль ковырнул взглядом обветренное, поросшее многодневной щетиной лицо Стива. Тот молчал, глядя с гнетущей пристальностью. Пара глаз темнела неподвижно и пугающе. Но капитана это, казалось, ничуть не забирало, он раскурил английскую трубку и сплюнул:
− Мне не нравится последнее время твоя рожа, сынок. Ты хочешь мне что-то сказать?
− И многое, черт возьми! − волчьи глаза Стива сузились.
− Ну так скажешь… когда сделаешь дело.
Гелль Коллинз с подзорной трубой под мышкой, с удивительной проворностью для своих лет направился в каюту. И в этой быстрой и твердой поступи башмаков, в по-стариковски согбенной спине, в сухих и жилистых, как у барана, икрах скрывалось столько уверенности и силы, что крепкие плечи Райфла против воли дрогнули. Скрипя зубами, он повернулся и зло заорал туда, где на юте50 гудели голоса, где пестрели пятна полотняных рубах и косынок команды:
− Открывай трюмы51, готовь лебедку! Будем грузиться.
* * *
Дробно грохотала палуба, сотрясаясь под бочками, которые поднимали на борт и перекатывали в трюмы. Горбатый нос капитана ловил дразнящий запах стряпни, долетавший с камбуза52; нахмурив брови, он мороковал над чертовым посланием, заплывшим к нему в руки и спутавшим все карты.
В серебряном шандале с испанского галеона53 шкворчала фитильком сальная свеча. Таинственная записка угрожающе белела на алом бархате.
− Кто мог нацарапать это? − темнея лицом, Гелль навалился грудью на столешницу. − «Откуда эти змеи пронюхали о моих делах? Сколько их, и вообще, кто они? Американцы, британцы, испанцы?!» Послание было отписано на английском языке долговязыми печатными буквами. Они колеблющимися шеренгами шли на него в атаку, похожие на солдат со штыками наперевес.
