— Она полюбила человека. Комиссар арестовывал ее и должен будет арестовать опять, когда она вернется. А я, свободный человек, дождусь ее здесь. Не прогоняйте меня, дона Камила!
Перед такой отчаянной просьбой Камила не могла устоять. Что поделать? Эта парочка в самом деле подходила друг другу — оба упрямые как ослы. Упрутся, не сдвинешь с места!
— Ну что ж, оставайся] — решила Камила. — Будем вдвоем ждать мою Селену. И она к нам сюда вернется! Непременно вернется! Даже если мне придется ее за уши притащить!
После трудного и напряженного дня в клинике Орланду торопился к Илде.
Несколько дней она металась в бреду, и Орланду поил ее с ложки успокоительными травяными настоями. Жар должен был уйти вместе с нервным напряжением.
Забегал он к ней и поутру, и то утро, когда она ему благодарно улыбнулась, стало для него праздником. Он прикоснулся губами к ее влажному лбу и замер так на несколько секунд, вливая живительную силу своей любви.
Илда почувствовала ее ток и откликнулась на него. Она погладила Орланду по волосам и сказала:
— Я жива. Ты рядом. Как хорошо жить!
— Да, любимая, да! Жить необыкновенно хорошо! Лежи. Набирайся сил. Вечером я приду тебя навестить, — проговорил доктор и легкой молодой походкой поспешил к двери.
В клинике его ждала другая серьезная больная, но, к сожалению, она была безнадежна. Однако Орланду упорно боролся за ее жизнь, оттягивая день за днем приближение смерти.
В это утро и бедная дона Паула выглядела получше.
— «Бывают же на свете чудеса», — думал, глядя на нее, доктор.
Он измерил давление. Давление было очень низким, и он распорядился поставить капельницу. Но восковое лицо больной не порозовело, как это обычно бывает. Наоборот, потемнело еще больше. Черты лица заострились. Она судорожно дернулась. Все было кончено. Доктор Орланду своей рукой убрал капельницу.
— Ты убил маму! Ты убил ее! — раздался с порога сдавленный крик.
Доктор обернулся и увидел убегающую по коридору Клару.
Медперсонал привык к немой дочке доктора, которая не только приходила к отцу, но даже сидела возле особо тяжелых больных, и им становилось легче от присутствия улыбчивой хорошенькой девушки. Но сейчас эта хорошенькая девушка в ужасе убегала по коридору. Убегала, заговорив. Убегала, чтобы не видеть отца.
А Орланду не мог побежать за Кларой, чтобы поговорить с ней, попытаться что-то объяснить. Ему нужно было заняться доной Паулой, что скончалась у него на руках.
Этот день, обещавший быть таким радостным, прошел под знаком смерти — той, что случилась только что, и другой давней, но по-прежнему ощутимо болезненной
