В любви, может, Силвейра и мало смыслил, но чем соблазнить и как привязать к себе самолюбивую, амбициозную, неуравновешенную женщину знал вполне достаточно. За музеем следовал обед в самом лучшем ресторане, где официанты стояли навытяжку, где меню состояло из самых причудливых и дорогих блюд, к которым подавались старинные ароматные вина.
Силвейра приобщал свою возлюбленную к тайнам гастрономии, которых в ней было ничуть не меньше, чем в искусстве живописи. Он учил ее отличать сотерн 1892 года от сотерна 1823-го, малагу с Антильских островов от португальской, французский коньяк от армянского.
А послеобеденные магазины? Утренние, дневные, вечерние платья. Аманда поначалу приглядывалась к сдержанным цветам — лиловатым, серебристым.
— Откуда в тебе пристрастие к старушечьей одежде, принцесса? — удивился Силвейра. — Покажите нам расцветки поярче, мадам! Что ты скажешь о красном, Аманда? Теплом богатом красном цвете, который так любили итальянцы эпохи Возрождения?
Только фасон тогда должен быть классическим и без большого декольте. — Глаза у Аманды уже загорелись, она представила себя прекрасной возлюбленной Лоренцо Великолепного.
С большим декольте мы выберем тебе черное бархатное платье. Черный бархат подчеркнет божественную белизну твоей кожи…
Шаг за шагом погружалась Аманда в капризный мир роскоши, телесных удовольствий и прихотей. В мир, который поначалу нежит и ласкает, а потом пресыщает и изнашивает.
Вечер требовал уже чего-то более пряного, и Силвейра вел ее в дансинг, где пили наперстками крепкие напитки и танцевали возбуждающее танго.
Вернувшись однажды на рассвете из очередного дансинга, Аманда осталась в номере Силвейры. Она проснулась в его объятиях и сказала:
— Мне кажется, что это сон.
— Как пожелаешь, принцесса. Если сон тебе нравится, то пусть это будет сном. Сон, который будет баюкать в Сан-Паулу, потом продолжится в Маримбе…
— Ты собираешься вернуться в Маримбу? — недовольно спросила Аманда. — Что нам там делать? Отдыхать в тюрьме?
— Я узнал, что придурок комиссар жив, хоть и лежит пока в больнице. Да и вообще, какое я имею отношение к происшествиям в Маримбе? Я свободный человек, уезжаю и приезжаю когда хочу. Мне нет дела до дурацких совпадений.
— А мне? — спросила Аманда. — Я имею отношение к тому, что происходило у меня в спальне?
— Может быть… Это еще нужно доказать. А чтобы доказать, нужно тебя найти. Никто тебя не станет искать в Маримбе.
— Но зачем нам возвращаться?
