Среди встречавшихся воинов было много женщин. Гейрмунн вглядывался в их лица – не покажется ли Эйвор. Видя Гутрума, воины приветственно наклоняли головы. На Гейрмунна и они, и ремесленники в шатрах поглядывали с любопытством. Гутрум это заметил.
– Таких уродливых лиц они еще не видели, – признался он Гейрмунну.
– Значит, они не видели Река? – тут же спросил Гейрмунн.
Смех датчанина был похож на резкий звук козьего рога.
– Я бы попридержал язык. Рек может тебя услышать. А тебе с ним еще плыть и плыть.
Этого Гейрмунн и боялся.
– Я понимаю, отчего на тебя пялятся, – продолжал датчанин. – Ты совсем не похож на норвежца.
– Мне уже так говорили.
– А Хьёр и вправду твой отец?
Бесцеремонность вопроса помешала Гейрмунну ответить сразу. Ошеломленный, он замедлил шаг и почти остановился посреди лагерной дороги.
– Может, ты уже сидел в материнском чреве, когда она покидала Бьярмаланд? – не угомонялся Гутрум.
Теперь Гейрмунн полностью остановился. Рука едва удержалась, чтобы не схватиться за рукоять меча.
– Ярл Гутрум, немедленно возьми свои слова обратно.
Датчанин остановился, выпрямившись во весь рост.
– Ты так думаешь? – спросил он, склоняя голову набок.
– Да, я так думаю. Если уж тебе надобно, оскорбляй меня. Но оскорблять мою мать я не позволю.
Напряжение миновало. Гутрум кивнул:
– Согласен. Но что скажешь об отце?
– Он – мой отец. – Гейрмунн пошел дальше. В воздухе густо пахло навозом. Видно, где-то поблизости стоял загон со скотом. – Всем известно, что мы с братом родились через год после приезда матери в Авальсснес. Никто в этом не сомневается.
Похоже, датчанин согласился с его словами.
– Странно, что, сбежав подобным образом из родного дома, ты по-прежнему зовешь Хьёра отцом. Он по-прежнему твой конунг?
Этот вопрос Гейрмунн себе не задавал; во всяком случае, не такими словами.
– Не знаю, – сказал он.
– Твой поступок требовал мужества, – сказал Гутрум. – Прийти ко мне, как попрошайка. Без корабля, без воинов.
– Я не попрошайничал, – напомнил Гейрмунн.
– Я не намереваюсь тебя оскорбить. Я же сказал, что восхищаюсь твоим мужеством. Но мужество и честь – не одно и то же. Даже предатели и клятвопреступники способны проявлять мужество. Я лишь раздумываю о том, куда направлена твоя верность.
– Что ж, это честно. – Гейрмунн заметил вдалеке большой шатер и решил, что Гутрум ведет его туда. – Но и я скажу, что верность и честь – не всегда одно и то же. Бывают мгновенья, когда ради чести жертвуешь верностью.
