Щелчек.
Она смотрела на оружие с изумлением на лице.
Затем она уронила его на землю. Я протянул ей руку.
«Видишь ли, Лиля, мы еще не в Москве».
Гнев сменился весельем. Она запрокинула голову и засмеялась над собой; потом она взяла меня за руку и полезла обратно в спальню.
Глава одиннадцатая
Белькев был раздут с похмелья. Он отодвинул консервированные русские персики и потребовал еще чашку кофе. Если в Южной Америке есть что-то хорошее, то это кофе.
«После еще одного дня на автомобилях и поездки на поезде до Сантьяго я избавлюсь от тебя», - высокомерно сказал он мне.
«Это очень плохо. Я думал, мы стали верными друзьями. В этом вся прелесть такой поездки».
Его рот шевелился, как будто хотел что-то сказать в ответ, но его мозг не работал. Нахмурившись, он склонил лицо над чашкой.
«Я не должна давать тебе ничего», - сказала Роза, держа передо мной дымящуюся кружку.
"Почему нет?"
«Вы знаете, почему нет». Она посмотрела на Лилю. Рыжая вернулась к своему образу КГБ. Как будто прошлой ночи и не было, сказали мне ее глаза.
«Не сердись», - сказал я Розе, когда она смягчилась и протянула мне чашку. «Я был занят прошлой ночью, не давая МИРистам подойти».
«Не было никаких МИРистов».
Увидим.
Телохранители вернулись из похода по тропе, ведущей из лагеря. Их начальник сел рядом со мной.
«Мы можем все упаковать в машины, как только министр закончит свой завтрак. Путь долгий, но на вокзале нас будет ждать специальный поезд. С этого момента у нас не должно быть проблем.
"Хорошо".
Он изучал меня секунду, прежде чем встал, чтобы помочь остальным разобрать палатки.
«Я сказал ей, что она ничего не получит, Картер», - сказал он, глядя на меня.
«Но ты ошибаешься, она это сделала».
Я позволил ему принять это так, как он хотел, и вернулся к своему кофе. Ставя кружку на стол, я почувствовал легкую вибрацию, пробегающую по моим пальцам. «Просто дрожь от какого-то далекого землетрясения», - подумал я. В Чили их было полно.
«Кондоры появились сегодня рано утром», - заметила Грета.
«Приятно ехать вперед», - ответила Лиля.
Дрожь, которую я чувствовал в столе, становилась сильнее. Я искал небо; Кондоров не видел. Но я видел, как к нам быстро приближался реактивный самолет. Единственная причина, по которой я мог это видеть, заключалась в том, что в плоской пустыне глаз мог охватить пятнадцать миль неба в любом направлении. Старший телохранитель тоже заметил это и бежал ко мне.
«Спускайтесь! Все спускайтесь!» - крикнул он.
