Он огляделся. Так, молодёжь в восторге — разве что не аплодируют. «Студент», крепко приложенный хребтиной о стенку у подъезда, культурно отдыхает. Очки, правда, потерял, и теперь видны белки его закатившихся глаз. Кожаный крепыш копошится на мокром асфальте, пытаясь то ли встать, то ли просто собрать в одно целое фрагменты окровавленной физиономии. Левая нога до сих пор гудит — похоже, самые большие проблемы у недобандита будут с челюстью. В следующий раз подумает, прежде чем униформу «конкретного пацана» примерять.
— Нога бойцов разить устала, и пяткам пролетать мешала гора кровавых тел…— пробормотал Сашка, чуть склонившись и разглядывая нож. Занятная, однако, штучка! Ничего общего с дешёвой выкидушкой, которую можно ожидать увидеть в руке урода такого пошиба.
Он с профессиональным интересом вгляделся в изящный кинжал с узким, хищным клинком из синевато-блескучей стали с едва угадываемым узором, машинально отмечая про себя характерные черты: «Высокое центральное ребро жёсткости, двусторонняя бритвенная заточка — лезвия даже на вид очень острые! В сечении — ромб с вогнутыми сторонами. Тёмная, почти чёрная рукоятка, дерево или камень, но явно не пластик. Что там на ней? Ого!»
Тонкая резьба изображала неизвестного науке зверя, вставшего на дыбки. Чрезвычайно живая фигурка с чрезвычайно нехорошим выражением на морде. Пожалуй, подумаешь, прежде чем в руки взять — ещё цапнет…
Воронков всё же нагнулся, протянул руку к кинжалу — и тут же сквозь арку во двор ворвался звук взвывшей невдалеке на улице сирены. Мало ли по какому поводу подал голос «цементовоз», но Сашка тут же отпрянул от трофея. А вдруг это кто-то из жильцов, увидев в окно драку, не поленился набрать ноль-два?
Он быстро глянул в сторону подростков — а те ускоренным маршем меняли диспозицию. Часть трусила к подъездам, а несколько самых великовозрастных сыпались по короткой лестнице, ведущей в подвал. Реакции аборигенов стоило доверять. Подъезды не годились, и Сашка выбрал подвал.
Дверь в подземелье была широко распахнута, лицо окунулось в сырое тепло, а по макушке чиркнула здоровенная, мохнатая от пыли труба. Впереди раздавались торопливые шаги, и Воронков шёл, ориентируясь на этот звук, то и дело задевая ногами разный хлам. После очередного поворота посветлело, он прошёл через широкое подвальное помещение, куда серый свет проникал через амбразуры под потолком, и через минуту был уже на улице.
Отряхивая рукава и ощупывая треснувший под мышкой шов, Сашка зашагал по улице, постепенно приводя дыхание в порядок. Только теперь он заметил, что из-под пластыря, скрывающего следы щучьих укусов, противной струйкой сочится кровь — всё-таки здорово он приложил «жениха»! Или кожаного?
