− Мне показалось, что в Египте у нас с тобой все прошло как-то скомкано. Чего-то не хватило, − смутился Асик. − Это моя вина, Полина, − признался он, что само по себе эль скандаль. − Вот решил ее загладить, − с трогательной улыбкой выдохнул он. − Так что сегодня у нас египетская вечеринка по полной программе, с лотосами и сюрпризами. Гуляем! Мы давно не кутили. Только мы − ты и я. Детка, ты такая напряженная. Может быть, ты снимешь куртку и ботинки? У нас тепло. Ты удивишься, но в квартире есть центральное отопление.
Асик откровенно посмеивался надо мной.
Или померещилось? Он помог мне раздеться. И это случалось нечасто. Всего один раз случалось, когда я выбила ключицу, катаясь на лыжах. Когда с ключицей все наладилось, новых попыток проявить галантность Асик не предпринимал.
− Асик, давай так, − деловито предложила я. − Я взрослая девочка, все вынесу, любой стресс, любую утрату. Самую жестокую правду. Я понимаю, что египетские вечеринки не устраивают женам просто так, без весомого повода. Асик, что ты натворил? Разбил машину? Потратил все наши деньги? За моей спиной продал нашу квартиру? Взял огромный кредит? Что? Какой сюрприз ты мне приготовил? Выкладывай начистоту. Не щади меня.
Асик с улыбкой покачал головой:
− Я ничего не натворил. Честное слово, Полина. И да, это просто египетская вечеринка. Но сюрприз для тебя заготовил. Даже два сюрприза − маленький и большой. Какой сюрприз предъявить в первую очередь?
− Это плохие сюрпризы?
− Я не знаю, Полина. Для кого как. Вообще-то сегодня я не планировал расстраивать тебя. Надеюсь, тебе понравится.
Асик взял меня за руку и повел в гостиную. Пересекая прихожую, я украдкой бросила взгляд на картину.
Картина вновь стала такой, какой и была всегда − светлой, почти белой. Венеция в тумане воображения художника. Никакой зелени. Что за метаморфозы с ней происходят? Я мысленно дала себе обещание при первой возможности показать картину экспертам. И заглянуть к врачу заодно. На всякий случай. Я пока не решила, к каким именно специалистам буду заглядывать. Когда балансируешь на грани сна и яви, повсюду мерещатся зеленые картины и несуществующие люди, хочется обследоваться от макушки до пяток.
Асик остановился на пороге гостиной.
− Закрой глаза, − попросил он с необыкновенной нежностью.
Я покорно выполнила просьбу. Ведомая его рукой, я сделала еще три шага.
− Тадамм! − торжественно произнес Асик. − Глаза можно открыть, дорогая.
Журнальный столик был уставлен горящими свечами. Между ними Асик пристроил статуэтку Анубиса. Отблески пламени играли на ее темной поверхности.
