Родион сбежал благодаря Олафу, подкупившему охрану. Не счесть сколько раз Родион сам вытаскивал друга из передряг, оплачивал карточные долги, помогал побороть многочисленные вредные привычки.
Пришло время отдавать долги, и Олаф заплатил сполна.
Они квиты.
Дом Бельский отгрохал знатный. Но ничего, Родион размажет его кровь по роскошным персидским коврам, развешает кишки по картинам, печень раздавит на мраморном полу. А ссохшееся дряблое тело подонка насадит на самый высокий шпиль его же дома.
Родион был поглощён ненавистью, она лилась из него кислотным фонтаном, туманила мысли. Он стал бездушной машиной, бесстрашной и готовой на всё, лишь бы исполнить задуманное.
Родион и Бельский столкнулись на лестничном пролёте между этажами. На привычно бесстыжем от вседозволенности лице Бельского, отразилась гримаса ужаса. Перебирая костлявыми ногами и вопя о помощи, тот кинулся в ближайшую дверь. Родион последовал за ним неторопливо, оттягивая момент и наслаждаясь сладким предвкушением.
Жертва забежала в собственный кабинет — мышеловка захлопнулась. Включилась сирена сигнализации. Вскоре здесь будет полиция, но ничего, у Родиона есть несколько минут. Больше ему и не требовалось.
Родион запер за собой дверь, обнажил найденный на кухне нож.
Бельский схватил что-то со стола и прижал к себе. Родион подумал, что это оружие. Даже если Бельский выпустит в него обойму патронов, ненависти в его крови хватит, чтобы довершить задуманное даже с продырявленным сердцем.
Родион ударил Бельского по лицу тыльной стороной рукоятки ножа. Подонок заорал, как телёнок на скотобойне. Упал, обливаясь кровью. Родион стал забивать его ногами. Бельский сжался как креветка, всё ещё прижимая к себе непонятный предмет.
— Это тебе за Владу. За мою дочь, тварь! Признайся, что это ты! Перед смертью признайся, и тогда я тебя быстро убью.
Бельский рыдал и сквозь плещущую изо рта кровь произнёс:
— Не убивал…
Нежелание сознаться в содеянном разъярило Родиона ещё больше. Он поднял нож, прицеливаясь подонку в живот. Пятьдесят шесть ударов — по два за каждый, нанесённый Владе.
Бельский выставил перед собой тот самый предмет, словно щит. И тогда Родион разглядел что это. Светолик в рамке. А на нём Бельский в окружении двух мальчишек лет десяти. Они обнимают его с двух сторон. На лице Бельского нет привычной маски скользкого циничного подонка — только лицо любящего отца.
Как он посмел защищаться тем, что так жестоко уничтожает! Родиона сковала внезапно нахлынувшая оторопь. Что бы сказала Влада? Была бы она довольна тем, что отец собирается натворить? Родион вспомнил её, парящей по сцене с ангельскими крыльями. Она никуда не ушла, она всё ещё здесь. Рядом с ним.
