Очень женственно; очень дорого.
Вторая дверь со скрипом открылась, и он замер, положив одну руку на Вильгельмину. Но после этого жалобного крика не было ни звука, и когда он вошел после зондирующего луча своего карандашного фонарика, ему было не на что бросить вызов.
Это была мужская комната, обставленная для мужчины и полная его личных вещей. И все же они не были настолько личными, чтобы рассказать что-либо об отсутствующем обитателе: купленные в магазине костюмы с берлинскими лейблами, небрежно начищенная, но прочная обувь, нижнее белье, носовые платки. Ни почты, ни бумажника, ни ключей, ни денег, ни писем… Это было для всего мира как комната в пансионе или временном отеле, за исключением того, что даже временные жители обычно оставляли более разоблачающие мелочи разбросанными по сторонам. Пустое ничто комнаты странным образом контрастировало с роскошью ванной. Комната Пола Циммера или его гостя? Невозможно сказать. Ничто не привело ни в Буэнос-Айрес, ни в Мюнхен.
Ник вышел из комнаты и скользнул по площадке. Еще две двери. Одна из них была гардеробной, заваленной бельем, пальто и чемоданами. И все же не было ни этикеток, ни ярлыков, ни небольших бесплатных подарков, которые указывали бы на личность их владельцев.
Четвертая дверь, ведущая в комнату, которая, как он знал, должна была выходить на фасад дома, открылась без малейшего звука. Ник ступил на мягкий ковер и вдохнул ароматное эхо ароматов ванной. Тусклый свет с улицы разбавлял темноту, так что он мог видеть мебель. Его глаза сосредоточились на одном из них, в то время как его разум перебирал две мысли: во-первых, он мог бы поклясться, что занавески закрывали окно на протяжении всей его осады через улицу, а теперь они были открыты; и два…
Мебель, которая привлекла его внимание, была завораживающей. Это была кровать, и она была занята. Что занимало его, так это соблазнительное расположение холмов и изгибов, которые лишь частично скрывались одним покрывалом и были несомненно, великолепно, щедро женственными.
Сердце Ника поднялось на ступеньку выше, и он улыбнулся в полумраке. Жизнь шпиона была отвратительной и дикой, но она имела свои компенсации - сладкие сюрпризы, ловушки, пропитанные медом, восхитительные обходные маневры в игре с красотой ... Он закрыл за собой дверь. Ближайший стул двинулся под его безмолвной хваткой и застрял под дверной ручкой.
Он молча прошел по ковру и задернул занавески на окне. Следующая остановка - огромный шкаф, полный женских украшений и нескольких мужских костюмов, внутри никого не прячется; немного гардеробной и побольше платьев с глубоким вырезом. Затем вернулся в спальню, тихо и ровно дыша, и карандашный фонарик нацелился на кровать.
