— Рассказывал, рассказывал… А того, кто ячейку рыл, нашли?
Шахов рассеянно отправил в рот кусок мяса и отрицательно покачал головой.
— Насиделись в засаде за здорово живешь, всю округу вверх дном перевернули, да где там! Засек, наверное, суету на объекте и рванул, куда глаза глядят…
— М-да, — неопределенно обронил Дорогин.
Рассказанная Шаховым история выглядела довольно-таки странной, а хуже всего то, что Сергей Дорогин заведомо не мог ее проверить. Частное сыскное агентство — совсем не та структура, которой позволят совать нос в такие государственные секреты, как организация охраны президента. Расспрашивать об этом Шахова бесполезно: он и без того уже наговорил столько, что это граничит с нарушением служебного долга. Больше он на эту тему разговаривать не захочет, а если захочет, выглядеть это будет весьма подозрительно.
Его вдруг окатило волной ледяного холода, как будто потянуло сквознячком из приоткрытого могильного склепа. Дорогин вдруг осознал, что собирается ввязаться — да нет, уже фактически ввязался — в дело, находящееся далеко за пределами его компетенции. Уже сам факт его встречи с Шаховым мог послужить кое для кого достаточно веским основанием для принятия решения о ликвидации — просто так, на всякий случай, во избежание нежелательной утечки информации. Да, системы слежки и контроля где-то, несомненно, кончаются, но кто его видел, этот конец? И потом, что значит — несомненно? Почему, собственно, несомненно? Земля — она ведь круглая, а в наше время еще и довольно маленькая, и опутать ее всю целиком сетями тотального наблюдения не так уж трудно…
— Да, — сказал он вслух, рассеянно играя зубочисткой, — тебе не позавидуешь. Такой карьерный взлет, и вдруг со всего маху… Действительно, если начальство проведает, что на тебя давят, разбираться не станут — отстранят от работы, уволят, а то и под следствие отдадут: а вдруг ты уже сломался и давным-давно работаешь на албанскую разведку?
Шахов вздрогнул, как от пощечины. Это непроизвольное движение не укрылось от взгляда Дорогина, который внимательно наблюдал за ним из-под полуопущенных век. Реакция правильная, спора нет. Вот только кто поручится, что она не была старательно разыграна? Потому что семнадцатилетний Мишка Шахов и вот этот загнанный в угол майор ФСО — это, как говорят в Одессе, две большие разницы…
— Я знал, что ты не захочешь с этим связываться, — сказал Шахов. Он произнес это спокойно, но Дорогин догадывался, чего ему это стоило. — То есть я, конечно, не знал, что это окажешься именно ты, но… Ну, словом, в данном случае наше знакомство мало что меняет.
