Расстегнув рубашку, он швырнул на стол слегка помявшийся желтый конверт. Пока он приводил в порядок одежду, Дорогин успел открыть конверт. В конверте лежало десятка полтора фотографий — цветных, очень качественных. Знавший толк в скрытом фотографировании Дорогин сразу сообразил, что снимки делали с приличного расстояния и с большим увеличением, что, с учетом современного уровня развития техники, сегодня мог сделать любой дурак, у которого хватило денег на приличную цифровую камеру.
На всех фотографиях были изображены миловидная молодая женщина и симпатичная девчушка лет десяти-одиннадцати. Снимки были сделаны в разных местах — на улице, на детской площадке, в парке, во дворе со снеговиком, а один даже в кафе, где девочка, несмотря на зимнее время, с удовольствием уплетала мороженое, а женщина тянула через соломинку нечто, похожее на молочный коктейль.
— Твои? — поинтересовался Дорогин, один за другим переворачивая снимки, чтобы посмотреть, нет ли надписей на обороте. Надписей не было, если не считать таковыми оттиснутое на бумаге название фирмы — производителя фотографических принадлежностей.
— Мои, — кивнул Шахов.
— У тебя хороший вкус, — похвалил Дорогин. — А дочка — просто красавица. Будет очень обидно, если с ней произойдет что-нибудь плохое.
— Обидно? — переспросил Михаил таким тоном, словно впервые слышал это слово и даже не догадывался об его значении. Занятый собственными переживаниями, он не заметил, какое лицо сделалось у Дорогина при виде фотографий. Впрочем, выражение внезапно прорвавшейся наружу боли исчезло, едва успев появиться, и лицо Дорогина снова приобрело обычный вид. — Обидно… Да если их хотя бы пальцем тронут, я этих сволочей из-под земли достану и обратно в землю вобью! По самые, мать их, ноздри!
— Не кричи, люди оглядываются, — сказал Дорогин. — И поверь моему опыту: никакая месть не может воскресить мертвых. Поэтому лучше беречь живых. С твоего позволения, я оставлю снимки себе.
— Зачем? — устало спросил Шахов.
— Для работы. Стало быть, мы имеем дело с шантажом. Чего от тебя требуют?
— Пока ничего. Это похоже не столько на шантаж, сколько на предупреждение: готовься, парень, неприятности вот-вот начнутся.
— Странный способ шантажировать человека, давая ему время на подготовку контрмер…
— Да в том-то и дело, — с горечью воскликнул Михаил, — что никаких контрмер я подготовить не могу! И зря я тебе позвонил, и ты зря согласился со мной встретиться. Только неприятности наживешь, и ничего больше.
