Лукаш нанял в Нижнем Новгороде всех, кого только мог, кто хоть что-то понимал в ювелирном деле. Вернее нанял по его предложению княжич. Он сам разговаривал с каждым претендентом и одного отсеял. Остальные дали "подписку о неразглашении", как назвал этот документ Пожарский и по тому, как новые работники себя вели было понятно, что говорил с ними княжич очень серьёзно. Конкуренты евреи несколько раз закидывали удочки, но подкупленные сразу вызывали княжича из Вершилова, и начиналась "акция устрашения", опять словечко странного юноши. Деньги у ювелиров забирали, а когда те приходили на условленную встречу за секретом, то их серьёзно избивали и предупреждали, что ещё один такой "недружественный шаг" и вся семья ювелира окажется в рабстве у крымчаков. Ювелиры платили за причинённое беспокойство и при встречи раскланивались с Лукашем в пояс, чего раньше и не подумали бы сделать. Умел, значит, отрок убеждать.
Пожарский предоставил Лукашу две большие безвкусные чаши из золота с очень плохо огранёнными лалами и просто огромный поднос из серебра, вот из этих материалов ювелир и делал перья. Сейчас и золото, и серебро кончилась и настала пора заняться деревянными палочками и "колпачками", тоже слово княжича. Что за странный отрок. Он кстати, предложил один интересный ход. На каждой палочке вырезалось по-русски "Пурецкая волость" с одной стороны и те же два слова, но латинскими буквами с другой стороны.
Неделю назад Лукаш первый раз столкнулся с этими словами. Весь город был в воскресенье на базаре. Обещали продавать нашумевшее сладкое масло в прекрасно расписанных горшочках. Все у кого были деньги, хотели купить себе такой горшочек. А у тех, у кого не было денег, хотели хотя бы издали посмотреть на это чудо. Жена закатила Лукашу целый скандал и потребовала у него десять рублей. Это были огромные деньги. Не могло масло столько стоить. Столько стоил целый воз масла, а то и два воза. Ты ничего не понимаешь, крикнула Габриэла и расплакалась.
На следующий день в мастерскую зашёл княжич, как раз после разборки с очередным конкурентом и Лукаш спросил его, не может ли Пётр достать ему этого страшно дорогого и редкого масла. Пожарский усмехнулся и пообещал. А на следующий вечер к ним домой постучал пан Янек и попросил выйти к нему прекрасную пани Габриэлу. Лукаш несколько раз видел грозного ляха с Петром Пожарским и велел служанке позвать госпожу.
Пан Янек встал на одно колено поцеловал ручку пани Донич и сказал, что это минимум, что княжич может сделать, чтобы такая красивая пани не чувствовала себя в России ущемлённой. Лях вручил Габриэле корзинку и откланялся. В корзинке было два горшочка с маслом. На одном была нарисована белочка отбирающая орешек у ёжика, а на втором красивая птица держала в клюве веточку лещины с несколькими гроздьями орехов. Нарисовано было великолепно. Лукаш и сам умел рисовать. Но! Он был даже не дилетант по сравнению с мастерством неведомого живописца. Такое могли сделать только итальянские мастера. Так вот на дне горшочков Лукаш и увидел впервые эту надпись на двух языках "Пурецкая волость". Масло тоже было великолепным на вкус. Габриэла намазала толстый слой на кусочек белого хлеба и дала один раз откусить Лукашу. Этот княжич был гений, он сумел сделать счастливой его сварливую жену.
