- Просто поверьте мне на слово, пчелы будут там жить, и давать мёда гораздо больше, так как в поле до цветка ей лететь ближе, чем из лесу. В Китае так делают уже тысячу лет.
- Оно как, китайцы. А скажи боярич, - вылез вперёд всё тот же передовик Сидор Косой, - Тебе это зачем?
- Вот смотри, Сидор, если я с вас ни какой работы требовать не буду, а буду только забирать треть всего мёда, что вы набортничаете - это справедливо? Устроит вас?
- Что ж, не устроит. Устроит.
- А если вы новым методом соберёте сто пудов, то треть от ста пудов больше, чем треть от десяти пудов?
- Знамо больше. Только куда тебе, княже, тридцать пудов, не съешь ведь, слипнется.
- Буду разливать в бочонки и продавать. И ещё медовуху делать буду и опять продавать. Но это не главное. Мне нужно, чтобы вы стали богатыми людьми.
- Как это? Чтобы потом обстричь как овцу, - опять ведь Сидор.
- Сидор, ты ведь с князем разговариваешь. Я ведь терплю твою дурость, терплю, а потом по морде дам.
- Малец ты ещё, а не князь.
Это был вызов. Его нельзя не принять.
- Сейчас все расступятся, а мы с тобой сойдёмся на кулачки. Бить можешь в полную силу. Мужики будут видаками, что я разрешил. Начали. Расступились все, - рявкнул на бортников бывший спецназовец.
Мужики образовали круг и стали подначивать Косого. Пётр ждать не стал, подскочил к застывшему Сидору, схватил того за рукава и чуть толкнул назад, и когда мужик упёрся, провёл классический бросок через себя с упором стопы в живот. Бедолага летел целую минут и со всего маха рухнул с гулом на спину. Народ безмолвствовал. Сидор лежал и не мог вздохнуть, правильно падать его никто не учил. Княжич поднялся с травы, не спеша отряхнулся, подошёл и подал руку, помогая Косому подняться.
- Ты прости его, князь батюшка, он вечно так, брякнет чего не надо. Уж сколько раз ему говорено, пострадает из-за своего языка.
- Я на него и не обижался. Это ты меня прости, Сидор. Я учен заморскому бою, а ты простой крестьянин. Это всё равно как если бы ты с пятилетним дитём связался. Ведь не тронул бы пацанёнка?
- Знамо не тронул, - постепенно приходя в себя от падения, просипел бортник.
- Ну, вот. А я на тебя руку поднял. Прости меня Сидор, - и заржал.
Народ, охринивающий от того, что сейчас сказал княжич, понял, что это шутка и тоже разразился громовым хохотом. Смеялись долго. Лёд был сломан. Дальше уже обсуждали неясности, что за пила такая, да что за коса такая, да что за силос такой. В общем, поговорили, почти до вечера.
