- Где сейчас сын твой? - спросил Пётр.
- Где же ему быть, дома валяется, я ему, заразе, все кости пересчитал. Здоровенный дрын об него сломал.
Ситуация ясней не стала. Даже, скажем так, наоборот.
- И ты думаешь этого достаточно, что бы я дал команду его не холостить, - ну нормальный вопрос.
- Христом богом молю, князь батюшка, я ему больше даже квасу пить не дам, не то, что мёду, будет одну воду колодезную до самой моей смерти пить. Понимаю, что дрына мало. Фоме ухо отрезали. Давай я сам ему тоже ухо отрежу, только не холости, - Сидор опять бухнулся на колени и обхватил ноги Пожарского.
"Все страньше и страньше", - решил Пётр и сделал ещё одну попытку.
- А что Фома теперь? - неплохой вопрос.
- Фома поставил свечку в храме за то, что уха, а не естества лишился. Пить и жену бить навек зарёкся, - отпустил княжьи ноги и перекрестился Сидор Косой.
- Вот видишь, значит, не зря ему ухо отрезали. Может и твоему сынку поможет, - Пётр начал врубаться в ситуацию. Кто-то отрезал его именем какому-то Фоме ухо, за то, что тот напился и избил жену. Радикально, конечно, но ведь подействовало. Так вся Нижегородская губерния скоро пить бросит. Вот чего не хватало Горбачёву - положительных примеров.
- Князь батюшка, - опять свалился Сидор, - Мы ведь бортники, как нам медовуху-то не попробовать. Что ж, людям продавать? А вдруг не получилась?
"Ага", - улыбнулся бывший генерал, - профессиональное заболевание виноделов - алкоголизм.
- Всем обществом тебя просим, князь батюшка, не холости Петьку. Мы всем миром за ним присмотрим. Если он ещё раз, хоть каплю в рот возьмёт, всем нам уши режь, - мужики тоже бухнулись на колени.
- Добрый я сегодня, радость у меня, - поднял их с колен княжич, - Замечательную "переработку" придумал. В честь этой радости прощаю я Петьку Косого. Только с одним условием. Ты, Сидор, будешь раз в два дня обновлять сыну синяк в течение двух седмиц и при этом говорить: "Не бей бабу, не пей мёду". Договорились.
- Да я его месяц каждый день дубасить буду, - радостно заголосил бортник и снова бухнулся на колени.
Еле их выпроводил Пётр. И пошёл искать Коровина, чтобы тот ему прояснил ситуацию.
Событие сорок пятое
Лукаш Донич, нижегородский ювелир, сидел за обеденным столом. По другую сторону стола сидела его жена Габриэла. Только на столе стояли не тарелки с едой. Там лежали две кучи денег. Не кучки, а именно кучи. Одна была из золота, вторая из серебра. Золотая, понятно, была поменьше. Но, Пресвятая Дева, это, скорее всего, было всё золото Нижегородской губернии.
