Гадалка сказала, что избавиться от моих видений возможно, если снова загипнотизировать Лиз. Но мне запретили даже смотреть на неё, говорить, приближаться! Как могу я устроить сеанс гипноза или попросту объяснить коллегам его необходимость? Или всё же мне не стоит избавляться от своих снов, а, наоборот, воспользоваться той связью, которую я неосознанно поддерживаю с Аламедой, и постараться изменить что-то, чтобы помочь Лиз?..
Вернувшись в клинику, я случайно столкнулся в коридоре с Кармен. Она вышла из кухни и направлялась в свою палату, неся в руках чашку тёплого молока.
– Кармен, позвольте задать вам один вопрос, – сказал я, пересёкшись с ней.
Она остановилась и поставила чашку на журнальный столик.
– Ваш муж был цыганом, вы, наверняка, хорошо знакомы с их нравами…
– Да, – кивнула она, – Хавьер был настоящим хитанос.
– Скажите, это правда, что среди них есть колдуньи, гадалки, ясновидящие?
– Правда, – подтвердила Кармен с совершенно серьёзным выражением лица. – Мать Хавьера была провидицей. Я даже думаю, она всегда знала о судьбе, которая ждёт её сына, и оттого противилась нашему браку. Помню, когда ей стало известно об уже свершившейся свадьбе, она сказала мне: «Бедная, ты будешь счастлива с Хавьером, но однажды эта любовь доведёт тебя до безумия». Порой я спрашиваю себя, как она смогла прожить всю жизнь, зная, что переживёт своего сына? Возможно, поэтому она умерла через полгода после него. Это была потрясающая женщина… А почему вы спрашиваете?
– Да так… Мне просто сегодня цыганка в Цюрихе погадала… – ответил я.
– Вполне возможно, что вам повстречалась одна из настоящих провидиц, – улыбнулась Кармен, взяла чашку и, пожелав мне спокойной ночи, пошла в свою палату.
Занималось новое утро, и над мангровой чащей зазвучал спорый стук топоров. Немало воды прибыло со дня злосчастной бури, однако ненастье оставило за собой не только разрушения – оно указало племени новый путь.
В первый же день после потопа, в то время как мужчины и женщины отстраивали разоренное поселение, ребятня по просьбе Арэнка вылавливала из воды обломки судна: он надеялся, что их ещё можно будет использовать. Буря разбросала части лодки по всей мангровой чаще, вода протащила их далеко вдоль подножия холма, на запад. Там-то Лони и нашёл упавшее с оползнем дерево. «Великан свалился!» – прокричал он.
Его прозвали Великаном – самое старое дерево во всём лесу, росшее на окраине холма. Ливень размыл почву под ним, и оно грохнулось вниз, увлекаемое собственной тяжестью.
