Безутешная молодая вдова в течение двух лет жила одна в своей опустевшей квартире и несколько раз пыталась наложить на себя руки. Сначала родители безуспешно пробовали сблизить её с девочкой, затем отправляли на лечение во все концы Испании, но тоже без какого-либо толку. Теперь Швейцария была для них последней надеждой. Они регулярно присылали дочери фотографии маленькой Эвиты, но Кармен не могла заставить себя взглянуть на них и неосознанно винила девочку в смерти отца. Если бы не беременность, Кармен была бы рядом с Хавьером в его последние минуты, помогла бы ему выжить или умерла бы вместе с ним. Но дочь разлучила их…
Кармен страдала затянувшейся постнатальной депрессией, вызванной смертью мужа. Никто в клинике, кроме меня и Арольда, не знал, что у неё есть ребёнок. Она ни с кем не говорила об Эвите. Все мои усилия были направлены именно на то, чтобы помочь моей пациентке самой понять, что девочка ни в чём не виновата, и превратить ту из объекта ненависти в новую цель жизни для Кармен.
Теперь я наконец-то видел первые плоды моих стараний: женщина сжимала в пальцах фотографию дочери, и на её губах дрожала пока ещё неуверенная, но всё же улыбка. Когда Кармен улыбалась, а делала она это крайне редко, её строгое лицо становилось мягче. Я бы не назвал его красивым, ни даже привлекательным, но оно было безусловно ярким и харизматичным, как и сама его обладательница. Кармен отличалась невероятной артистичностью, хорошо пела и рисовала. Я не знал, сможет ли она когда-нибудь полюбить другого мужчину, но я был обязан помочь ей полюбить собственного ребёнка.
Ровно через две недели после первой попытки знакомства с портретом Эвиты Кармен принесла мне все, какие у неё имелись, фотографии девочки (а накопилась их целая стопка) и, разложив их в хронологическом порядке, воодушевлённо описывала мне любые замеченные ею изменения во взрослении малютки.
Ещё через неделю я с удивлением заметил, что Кармен пришла ко мне на приём без траурной вуали, которой неизменно покрывала голову со дня смерти мужа. Стоял тёплый осенний день, начало октября, и я намеревался провести сеанс в моём лесном кабинете.
– Доктор Ланнэ, у меня к вам есть небольшая просьба, – она стояла в дверях, несмело сминая пальцами ткань на юбке. – Если вы не против, я бы хотела дойти до ближайшей деревни и купить там новую шаль. Цветную. Мои все чёрные. Я бы и платье поменяла, да боюсь, ничего приличного в местной лавке не найду.
