Теперь Анна закрыла меня на ключ, и мне больше ничего не остаётся, как писать свой дневник в ожидании очередного приступа.
1 октября
Сегодня я видела доктора Ланнэ. Мы сидели с Анной в скверике перед новым корпусом. Я едва отошла от приступа и выпросила медсестру отвести меня на прогулку. Она сначала отказывалась, уповая на запрет главного врача, но я буквально умоляла её.
Лето промелькнуло, как один короткий сон, словно не цвело разнотравье на лугах, не сходил снег с высоких пиков. В горы пришла осень, склоны окрасились в цвета жёлтой охры, терракоты и пурпура. Мне хотелось непременно увидеть это своими глазами, вживую, а не из-за виноградной решётки. Вдохнуть свежий воздух, спускающийся с холодных вершин, услышать прощальное пение птиц, улетающих на юг. Возможно, это моя последняя осень… Как я могу её пропустить?
От слабости я не преодолела и двух сотен метров, пришлось сесть на первую встретившуюся скамью. Гулять с Анной невыносимо скучно. Она ничего не говорит и словно терпеливо выжидает, когда истечёт отведённое для прогулки время. Поначалу я пыталась завести с ней беседу, но она всегда только отвечает односложно: «Да, мисс. Конечно, мисс. Не могу с вами не согласиться, мисс. Мне такого не доводилось, мисс…», и я бросила попытки разговорить её. Предпочитаю компанию не менее молчаливых, но прекрасных гор.
Мы как раз сидели с ней на скамье, каждая в своих мыслях, когда я увидела доктора Ланнэ. Он проходил вдалеке с одной пациенткой. Я помнила её. Испанка, родом, кажется, откуда-то из Андалусии, она обладала невообразимо длинным именем. Кармен Исабель Алькала Бандрес. Но мы, пациенты, звали её просто Кармен. Она была ещё молодой и красивой вдовой, немного за тридцать – ровесница доктора Ланнэ. Чёрные вьющиеся волосы, заколотые в высокую причёску, непослушно выбивались и обрамляли тонкое смуглое лицо. Тёмные, почти хищные глаза и орлиный профиль совсем не портили её, а, наоборот, подчёркивали необыкновенную испано-арабскую красоту. Я помню, она хорошо пела фламенко. Настолько хорошо, что слушая её, мне даже захотелось научиться играть эти мелодии на гитаре.
Кармен лечилась от депрессии, связанной с безвременной кончиной её мужа. С первого дня, как я познакомилась с ней, она была в трауре: носила неизменные чёрные платья и кружевные накидки, которые, впрочем, ей очень шли и подчёркивали её статную осанку. Видимо, доктор Ланнэ весьма преуспел в лечении, потому что сеньора Алькала Бандрес в ту минуту, когда они проходили мимо, была без траурной вуали и весело смеялась, держа его под руку. Конечно, она не из безнадёжных, как я. Её недуг легко излечим. Кармен ещё будет жить полной жизнью, влюбляться и влюблять в себя. Вон как Ланнэ смотрит на неё…
