Две луны уже высоко сияли на небе, дети спали под навесом, а взрослые продолжали обсуждать план строительства. Воодушевлённые, спорящие, уставшие, – они всё сидели. А над ними стоял Арэнк и говорил, и рисовал на земле задуманное им судно. Когда наконец все стали устраиваться на ночлег, он неожиданно подошёл к Ните.
– Можете заночевать в моей хижине. Я всё равно останусь здесь, а вы втроём проделали сегодня долгий путь, построили ночлег для других, вам нужно хорошо отдохнуть.
– Ты очень добр, – ответила Нита, – это честь для нас, найти приют под твоим кровом.
– Спасибо за гостеприимство, – добавила Муна, пытаясь поймать взгляд Арэнка, но он был устремлён на другую. Арэнк смотрел на Аламеду так, будто ожидал согласия именно от неё.
– Благодарю тебя, но я могу заночевать и здесь, – сказала та, опустив веки. Сама не понимая почему, Аламеда хотела убежать от цепких, светло-карих, с зелёными крапинками глаз.
– Я настаиваю, – ответил Арэнк, – не пренебрегай моим гостеприимством. Вам троим хватит места.
– Хорошо, сегодня мы заночуем в твоём жилище, а завтра построим новое, – согласилась Аламеда, коротко посмотрев на него, но тут же отвела глаза, словно обжегшись его пытливым взглядом.
– Не благодарите, я уже говорил, что там почти не живу. Спокойных снов, – ответил Арэнк и ушёл, постепенно исчезая в густой темноте.
– Даже с ночлегом повезло. Удачный день, – сказала Нита, едва он скрылся из виду. – Впервые за долгое время поспать в нормальном доме, пусть и на дереве, многого стоит. Забирайтесь наверх и ложитесь, я тоже скоро приду, только поговорю с Ясом.
Аламеда валилась с ног от усталости, и ей в целом было всё равно где спать: хоть на дереве, хоть стоя, прислонившись к нему спиной. Вскарабкались по стволу. Никакой лестницы, чтобы забраться наверх, не было, но Муне и Аламеде она не понадобилась: обе лазили по деревьям как кошки. Закрепили факел в держателе на двери. Хижина оказалась пустой и совсем необжитой, будто и правда в ней никто не бывал. На стенах дрожали тени от заглядывающих в окна ветвей, пахло свежей древесиной и сочной листвой. Почти всё пространство на полу занимал широкий соломенный настил, должный служить постелью. Единственное, что бросалось в глаза, было кинутое поверх него одеяло грубой текстуры, но с замысловатой вышивкой, будто оно попало на этот необитаемый остров из другого мира, в котором кто-то ещё пёкся о домашнем уюте. Одеяло напомнило Аламеде о семье и о прежней счастливой жизни. Когда-то и она ткала такие, готовясь стать женой. Больше в хижине ничего не было, на стене висело лишь духовое ружьё и колчан со стрелами. Видимо, Арэнк и правда здесь почти не появлялся.
