Аламеда не заметила, как подошла Муна, и не слышала завязавшегося разговора. Сёстры что-то объясняли незнакомцу, указывая в сторону, откуда пришли, и спрашивали его о чём-то. Он охотно отвечал и, казалось, радовался встрече. Аламеда бессмысленно смотрела прямо перед собой, напротив её глаз чернела татуировка лесоруба. У Роутега была похожая, слева на груди. Но нет, эта совсем другая. Рисунок у её жениха изображал леопарда – бесстрашного хищника сельвы, олицетворяющего силу и мощь солнца, а у этого человека – какой-то неизвестный зверь, похожий на крылатую пантеру.
Аламеда оторвала глаза от груди незнакомца и встретилась с его глазами. Как она могла ошибиться? Нет в нём ничего общего с Роутегом. У того взгляд был сосредоточенный и глубокий, а у этого – даже слишком открытый. Глаза светло-карие, с зелёными крапинками, но вместе с тем какие-то задумчивые…
– Аламеда, – окликнула её Нита. – Аламеда, да что с тобой? Ты будто призрака увидела.
– Я? Нет… – растерялась она, заметив, как все трое с удивлением смотрят на неё, но тут же нашлась. – Что это за животное, на татуировке? – спросила Аламеда и вдруг вспомнила, она уже видела точно такой же символ, вплетённый в орнамент, который украшал борт дырявой лодки.
– Это чёрный дорей, метка моего исчезнувшего племени, – ответил человек. – Эти животные тоже давно вымерли. В последний раз я видел их, когда был ещё мальчишкой. Дорею нужен простор: не только небо для полёта, но и широкие равнины для бега. Где их теперь найдёшь?
И голос у него совсем другой, подумала Аламеда. Роутег всегда говорил размеренно, не торопясь, в каждое слово вкладывая смысл целой притчи, а этот общается так, будто они давно знакомы, просто и открыто.
– А каков символ твоего племени, белянка? – лесоруб прямо и с любопытством посмотрел на неё. – Я никогда раньше не встречал людей с такой белой, как облака, кожей и золотистыми, будто поцелованными солнцем, волосами.
– Моего племени, как и твоего, давно нет, – коротко ответила Аламеда. Где он увидел золото в её волосах? Солнце просто выжгло их. Они скорее оттенка сухой глины. А кожа цвета облаков – это что, насмешка?
– Сколько вас здесь? – спросила она, чтобы переменить разговор.
– Аламеда, ты разве не слышала? Арэнк ведь сказал, что он на острове один, – вмешалась Нита.
Арэнк… Красивое имя, звучное, подумала Аламеда. На языке её племени это слово означало «путеводная звезда».
– Она слишком загляделась на чёрного дорея, – хмыкнула вполголоса Муна, но Аламеда расслышала.
