– С приездом! – начал он.
– Насильник! – обняла она его.
– Ага!
Весь предыдущий день Кира провела в ожидании будущих упреков. Уезжая в Лондон, она обещала приезжать каждые две недели. После того как прошел месяц, а она так и не вырвалась, пообещала звонить каждый день по «скайпу», но тоже не выполнила. Все утро, спрятавшись за улыбками и нежностью, она затаилась и наблюдала за Максом, выискивая в нем обиду, но так и не нашла – он был так же улыбчив и игрив, как и она сама. Кирой уже начала завладевать обида из-за того, что Максим не обижен, но солнечная суббота отвлекла ее, погрузив в приятный московский день.
По бульвару они пешком дошли до Храма Христа Спасителя, потоптались на мосту, полежали на травке в парке «Музеон» и уже в сумерках оказались в «Оранжерее» в конце Остоженки, сев у маленького фонтанчика в центре. Это место было приятным, но не выдающимся. Его отличали только укрытость от шумной улицы и не по-московски много зелени вокруг. Тем не менее, именно этот ресторанчик символизировал для обоих такой накал страсти, которая в начале отношений доводила и Киру, и Максима до изнеможения. Страсть отступила, но они упорно продолжали сюда ходить, в тайной надежде вызвать ее, как духа на спиритическом сеансе. И иногда это даже получалось.
– Что еще расскажешь?
– Да вроде все уже рассказал.
– Как у тебя на работе?
– Да все так же. Может, в другой отдел переведут.
Далее последовал длинный рассказ про начальника из Питера, его жену и детей. К какому министру он вхож, и какие они, чиновники, толстокожие. Кира перебила Максима на полуслове:
– Может, завтра на роликах?
– Да, давай.
И речь пошла о роликах. Она вновь перебила его, начав рассказывать что-то про кино. И Макс вновь переключился, моментально забыв предыдущую тему.
– Я бы тоже хотела снять кино в будущем…
– О чем?
– Экологический блокбастер.
– Ты все о том же…
– Ну ты же знаешь, что эта тема не оставляет меня. Собственно, поэтому я и поехала в Лондон. Иначе бы не согласилась.
– Ты довольна работой?
– В целом, да.
– А в частности?
– Есть частности, которые меня настораживают. Помнишь, как герой Ремарка чувствовал себя в Нью-Йорке – как тень в раю. Вокруг искрилась жизнь, он наблюдал за ней так близко и не мог прикоснуться. Я тоже чувствую себя тенью. Только тенью в аду. Вот она, бездна, разверзлась, обдает меня горячим смрадом. Этот провал в никуда становится все шире и глубже, а я стою и наблюдаю все это со стороны. Понимаешь? – И после паузы: – Я параноик?
