Подходил ли Давид хоть для чего-то, помимо разговора?.. Внешне он был похож на состарившегося мальчика, пропустившего стадию мужчины. Большие светло-голубые, всегда будто удивленные, распахнутые глаза с множеством морщинок вокруг, круглое лицо, узкие губы и очень жесткие кучерявые волосы, немного отдающие рыжим. Была ли эта детскость в сорокапятилетнем бизнесмене обманчива, Кире не удалось узнать даже спустя много времени.
Вялое течение неотфильтрованных мыслей настолько засосало Киру, что, погруженная в них, она, на автомате расплатившись в кафе и доехав на экспрессе до аэропорта, уже шла на посадку в самолет. Разгоряченная парочка из кафе ушла раньше нее. По заинтересованному взгляду мужчины, брошенному через плечо, Кира поняла, что ему, в общем-то, было все равно, кого тискать за коленку.
Все три с половиной часа полета Кира просидела, прислонившись к иллюминатору лбом и вглядываясь в темноту. Голова гудела так же, как двигатели самолета. Проблемы с Максом, повседневные девичьи заботы, мечты о далеком будущем и планы на ближайшие выходные отступили перед бездной неизвестности. Все дальнейшее существование представлялось Кире сплошной борьбой за выживание. И стоит ли бороться, если будущее – череда лишений и катастроф. Ее чувства были далеки от паники, скорее, какое-то мерзкое ощущение любопытства и фатализма. Вероятно, то же самое испытывают неизлечимо больные люди, которые знают о своем диагнозе. Однако до конца воссоздать страшное будущее в своих фантазиях Кира не могла – воображение приводило ее на какой-нибудь маленький спасительный остров или оазис в горах, где укроются от беды самые подготовленные люди. «Как же оголливудились мои мозги», – подумала Кира. Любой ее сценарий проходил через катастрофу и заканчивался хэппи-эндом.
Она нарисовала себе уйму душещипательных сцен. В одной из них Макс в последний момент вытаскивает ее из грязного водоворота или укрывает от снега собственным телом. «Не хватает маленькой болонки или котенка для пущего эффекта…»
Ко всей этой оргии мыслей отчетливо примешивалось чувство вины. За свой образ жизни, за привязанность к комфорту; вина за пластик и воду, вина перед оленями, львами, акулами, пчелами, кошками, норками и песцами, коровами и всем сущим. Не было вины только перед людьми. Вообще-то она любила каждого человека в отдельности, поражалась глубине некоторых личностей и восхищалась ими. Но ненавидела человечество в общем и его необъяснимую коллективную недальновидность и жестокость.
