Они вышли из машины и побрели по Маросейке, свернули на Бульварное. В центре Москвы атмосфера была как за городом, и невозможно было поверить, что скоро весна.
Кира шла и пинала снег, стараясь создать как можно большее снежное облачко.
Максим молчал, смотрел на это, улыбался.
– Когда ты вот так ребячишься, мне особенно сильно хочется от тебя детей.
– Особенно сильно?
– Ну да. Иногда хочется сделать ребенка, даже не ставя тебя в известность.
– Только не вздумай! – вскинула она брови.
– Да ладно, я же знаю, что с тобой лучше не связываться.
– Если тебе так уж сильно захотелось ребенка именно сейчас, то в снежки ты можешь поиграть со мной. Я только «за». Не думаю, что он нужен тебе для чего-то еще. Навряд ли ты мечтаешь хронически недосыпать и возиться с его какашками.
– Почему бы и нет…
– Потому что тебе не хватает времени на потенциальную мать этого ребенка, а уж на двоих и подавно.
– Слушай, любая нормальная женщина хотя бы восприняла это как комплимент – мужик хочет от нее ребенка. А ты тут же выискала проблему.
– Потому что мы уже говорили на эту тему и я тебе сказала, что детей рожать я боюсь. А ты опять начинаешь.
– Что бояться-то, другие же рожают.
– Другие рожают, не думая о том, что их ребенок, возможно, никогда не сможет вырасти и нарожать им внуков. Он умрет от засухи, наводнения или в вооруженном конфликте за последние плодородные территории. Я не хочу смотреть, как мой ребенок выживает, а не наслаждается жизнью.
– Тебе лечиться надо, – сказал Макс со всей злостью, на какую был способен.
Для Киры его тон стал настоящим сюрпризом.
– Ты, оказывается, и так умеешь разговаривать?! Сколько меня еще сюрпризов ждет…
– Не много, если будешь продолжать в том же духе.
– В каком еще духе?! – возмутилась она. – Я не хочу рожать детей в той обстановке и в тех условиях, в каких находится мир, потому что интересуюсь его реальной картиной, а не просто живу жизнью офисного планктона. Я хочу детей теоретически, но… И вообще, почему я перед тобой оправдываюсь? – и добавила уже тихо: – Не хочу ссориться.
Макс ничего не ответил, просто молчал. Как и все мужчины, в конфликтах он был немногословен.
Несмотря на общительность, на самом деле у Киры не было большого опыта отношений с мужчинами. Вернее, не было опыта долгого и глубокого, проникновенного общения. В какой-то степени каждый из нас является для другого чем-то вроде опытного образца. На Максе отрабатывались самые изощренные приемы. Кира сама не могла объяснить себе, зачем она его испытывает, иногда очень неосторожно пробуя, где же предел у этого человека. Предел ревности, усталости, покорности. В то же время она была по-настоящему заботлива и ласкова и в некоторые моменты податлива. Эта двойственность заставляла Макса чувствовать себя потерянным и делала его абсолютно зависимым.
