Знание росло и росло, оно было всеобъемлющим… и холодным, и никакие солнечные лучи не мог растопить эту стужу.
Нет, он больше не человек. Даже не думает, как человек. Не только чувства, но и сам разум, и взгляд на мир — над всем успели поработать проклятые омары. Все продолжает меняться, прямо сейчас, каждую минуту — он превращается из человека во что-то другое, чем не пожелал бы стать ни один человек.
Что за ерунда, в конце концов, эти протоны с их реакциями, кому это интересно? Думать надо, как прорваться на корабль, освоить планету и заставить ее приносить прибыль. Здесь же золотое дно, отсюда потечет столько денег, что за всю жизнь не истратить!
Только… на что их тратить? Еда, выпивка, наряды, женщины — зачем теперь все это? Вот женщины хотя бы. Он теперь единственный такой во всей галактике — как ему размножаться, да и надо ли? А может, он двуполый какой-нибудь и размножится сам по себе? Или вообще бессмертный, а тогда какой смысл в потомстве? Нужны ли другие такие же, для чего?
А если так, стоит ли беспокоиться о деньгах? Если подумать, как следует, то какой в них смысл? Чарли Тирни больше не был жадным. Жадность — человеческое свойство.
Вот в чем вся беда — то есть беда для человека. А ему все равно. Плевать на деньги, плевать на омаров… да и на человечество, которому он теперь чужой, тоже плевать. Наверное, его, нового, так и спроектировали… Может, в другом виде он бы и не выжил?
Гады, гады, гады! Гнусные, паршивые омаришки! Вот, значит, как… Вычеркнули из жизни того, кто угрожал вашему ленивому существованию, хотел заставить работать, и использовали как подопытную крысу — решили создать новую форму жизни. Давно уже у вас чесалось это сделать, вот только на своих ставить опыты духу не хватало… ждали, пока чужой появится. Теперь станете наблюдать, искать дефекты и недочеты, чтобы учесть в следующей модели? Что ж, ясно.
Знание возникло только что — готовое и цельное, как будто он всегда это знал. Он — экспериментальная модель. Всего-навсего. Вынули все человеческое и оставили пустоту — абсолютное, холодное равнодушие. Теперь радуются, думают, что победили… Рановато. Еще не все потеряно.
Движимый последними остатками человеческого упрямства, он в панике рылся внутри себя, подобно псу, выкапывающему сурка из норы, в поисках хоть чего-нибудь уцелевшего от прежнего Чарли Тирни. Лез в самые потаенные уголки, высматривал, вынюхивал, подбирал крошки…
И, наконец, нашел! Не самое лучшее, в самых темных глубинах души, но определенно свое — человеческое и очень знакомое. Оно помогало ему и прежде, давало якорь в трудные минуты, доставляя болезненное и жестокое удовлетворение.
